Под прицелом

Днепр…
Донецк…
Украинскую национальную катастрофу невозможно понять без понимания взаимоотношений этих двух городов. И кланов, которые засели в них…
Семен Мальковский, «жидобандеровец», как он себя с гордостью называл, хозяин нескольких областей бывшей Украины и украинского наследия (как он сам считал) – не чурался интервью… и как-то раз он сказал о разнице между Днепром и Донецком. Он сказал, что для того, чтобы заработать в Днепропетровске, или Днепре, как его называли – всегда нужна была голова. А в Донецке – тупо грабили.
В чем-то он был даже прав. В Днепре – тупо никогда не грабили. Грабили изощренно. Некоторые аферы Днепровского клана – можно изучать в учебниках. Да что там некоторые – многие…
Не даром Семченко, премьер-министр Украины одно время и одно время лидер Днепропетровского клана – умудрился угодить не в родную, украинскую, а в американскую тюрьму. Впрочем, осведомленные люди говорили, что если бы не американская тюрьма – то Семченко вне всяких сомнений угодил бы в гроб. Потому что в/на Украине самого конца девяностых – не найти было любого мало – мальски богатого человека, который не мечтал бы увидеть Семченко, точнее – сладкую парочку Семченко и Саенко – в гробу и в белых тапках. Потому что смертельный удар по украинской экономике, которая, на минуточку в 1991 году не уступала экономике ФРГ – нанесли именно они. Остальное – было уже агонией…
Если же брать Донецк – он всегда был не совсем Украиной. Это был регион, который заселялся и индустриализировался еще в царские времена. Это был регион, в котором всегда говорили только по-русски. И это был регион, единственный в Украине, который имел сырьевую специализацию. Единственный! Ни один другой регион – жить сырьем не мог, а Донецк – мог.
Сырье, правда, было так себе – уголь. Еще руда. Это не нефть, не газ. Но в условиях полного распада государства, разрыва отраслевых и межотраслевых связей, остановки практически всей высокотехнологичной промышленности – уголь и руда стали козырем. Потому что они нужны всем и везде – это сырье. И они – не отсталые, это автобус ЛАЗ отсталый, а ракеты Южмаша и вовсе не продашь никому. Уголь и руда – это сырье, за него платят валютой, цена на него известна. Так, буквально за несколько лет – Донецк стал очень богатым регионом Украины. Просто потому, что не упал так как упали другие.
И конечно же, сформировал свою элиту. В том числе и криминальную – экономика Донбасса требовала рабочих рук, и потому здесь готовы были взять любого, в том числе и с судимостями. И – брали. А нравы шахтерских поселков были давно известны…
А вот Днепр – тоже поднялся на сырье. Только на другом.
На чужом.
Первым шагом к сверкающим высотам для Саенко – было замужество. Она удачно вышла замуж, за сына местного партийного функционера – не великого, но по меркам СССР это был удачный брак. В те же самые времена – она познакомилась с Николаем Ветчиновым, молодым комсомольским организатором – именно потом он на короткое время станет президентом Украины и объявит «крестовый поход» на Донбасс, ввергнув страну в истребительную гражданскую войну. Ветчинов – останется ее другом навсегда, но пока что он – всего лишь помог открыть сеть салонов видеопроката. Все просто – тесть выделил помещения, на комсомольские деньги – закупили примитивную аппаратуру – видеомагнитофоны, которые тогда могли стоить как автомобиль Жигули и телевизоры. Там, в пропахших потом и спермой зальчиках, под крики ярости Брюса Ли и крики страсти Эммануэль – ковались первые деньги. Первые – но отнюдь не последние.
Вторым шагом к вершинам – стало назначение тестя на должность главы администрации одного из районов Днепропетровска. Тоже – невелика должность, но каким-то образом – тесть упер информацию о наличии в области бензина и солярки. И каким то образом – бензин и солярка из государственных стали частными. Это и стало – началом старта головокружительной бизнес и политической карьеры той, которую потом назовут «единственным мужчиной в украинской политике*».
Государства не было. Был второй по величине обломок громадной империи, которому предстояло как то научиться жить самостоятельно. Была полностью разрушена система ценностей и координат, в которой прожили семьдесят два года. Черное объявили белым, а белое – черным, и те кто раньше боялся ОБХСС и получал срок за спекуляцию – теперь были чуть ли не спасителями отечества. Не было никаких законов, полностью выстраивалась заново система отношений. Страна была разбита на мелкие осколки – и их предстояло, как то собрать.
До этого года – колхозы и совхозы – а Днепропетровская область имела очень успешное сельское хозяйство, много хозяйств – миллионеров – ГСМ не покупало, а получало. Конечно, хватало не всем – но председатели в общем то знали, что делать. Нехватка топлива была обычной головной болью – но в этом, девяносто втором году, первом году украинской нэзалэжности – все было иначе. Топлива не хватило всем, и всех направили в никому известную корпорацию «Бензин Украины». Там – сельских тружеников встречали ласково, поили кофе и к их удивлению говорили – бери топлива сколько влезет. Но вот цены…когда председатель переставал хвататься за сердце – ему говорили: нет денег? Ничего. Вернешь зерном, когда вырастишь.
Зерном по нашей цене.
Так, буквально за два – три года практически вся свободная оборотка, все имеющиеся на селе деньги – а СССР в село вкачивал очень много, сознательно поднимал его уровень – перешла в руки тех, кто поставлял на село ГСМ…
Никто не знает, в какой момент познакомились Семченко и Саенко. Первый – бывший комбайнер, глава области с тысяча девятьсот девяностого года – то есть креатура Горбачева, назначенная еще во времена СССР. Вторая – очень привлекательная молодая женщина со стальной хваткой и зубами акулы – она и в самом деле вела бизнес, без шуток. Хотя первоначально – ее поставили просто как прикрытие для группы партийных и комсомольских деятелей, этаким зиц-председателем.
Никто не знает, какие у них отношения, был ли у них секс, и если был, то что значил этот секс для одного и для другой. Но факт тот, что с какого то момента Саенко – становится бизнес-прикрытием для главы области, отличающегося, кстати, редкой коррумпированностью даже по украинским меркам. А потом – Семченко стал премьер-министром страны. И за очень короткое время – Саенко и ее корпорация – взяла под контроль до двадцати пяти процентов украинской экономики.
Схема – не отличалась оригинальностью – она один в один повторяла то, что сделали с бензином и с аграриями в родной Днепропетровской области. Отличие было только в масштабе, размахе махинации. Практически сразу, как только Семченко стал премьер-министром – в руки Саенко попал весь объем газа, который Газпром транспортировал через Украину в Европу. Как это получилось, как Семченко удалось нагнуть Газпром – неизвестно, возможно дело в поставках труб большого диаметра, производство которых на тот момент было только на Украине. Причем – в руки Саенко попал и тот объем газа, который предназначался для Украины. И тот, который Газпром платил натуроплатой за транзит газа в Европу. И даже тот объем, что выделял Ельцин Украине по внутрироссийским ценам – а она продавала его в Европу за валюту и по европейским ценам, разницу кладя в карман.
Немного в сторону… почему Ельцин так делал? Бог весть. Ему принадлежит фраза – ложась спать, подумай, что ты сделал для Украины. Если бы не Ельцин – Украина скорее всего не состоялась бы. Потому что разницы между русскими и украинцами практически не было – на тот момент жестоко обманули и тех и других. И возможно, еще в середине девяностых Украина и Россия объединились бы. Или стали воевать.
Бог весть.
Но когда в две тысячи восьмом был подписан скандальный газовый контракт, по которому и так дышащая на ладан Украина стала платить за газ больше, чем любая другая страна в Европе – это было справедливо, это были те деньги, которые мы недополучили в девяностые. И скорее всего – именно платежи по газовому контракту – отправили Украину в пике. Точнее, все вместе – и цена за газ, которую надо деньгами платить, и лишение всех источников халявы. Украина никогда не жила по средствам. И когда ее перестали спонсировать – она просто погибла.
Но вернемся к газовой схеме.
Используя газ – чужой газ – как оружие, Саенко, под прикрытием Семченко – нагнула всю украинскую энергетику. А используя энергетику – она нагнула всю промышленность. Схема та же – плати. Наценка – дикая, с приходом сладкой парочки цена на газ необоснованно взлетела вдвое, с сорока долларов за тысячу кубов до восьмидесяти. Если себестоимость осталась прежней – на сколько процентов возросла прибыль, можете подсчитать. Говорили то же самое – бери газ, энергию, нет денег – рассчитаешься продукцией. Облэнерго – при супердешевой атомной энергии нагибали еще проще – какая-нибудь птицефабрика на селе пробивает себе льготный тариф. Который от обычного отличается в разы. Закупает электроэнергии столько, что хватит обогреть всех кур мира. И поставляет на случайно находящийся рядом металлургический завод. Используя энергию – получали то, что можно продать на рынке – например, металлопрокат. Или то что нельзя – например автобусы Лаз. Но для такого никому не нужного товара, как автобусы Лаз есть премьер-министр – он заплатит за них из госбюджета.
Самое удивительное – что даже те относительно небольшие деньги за газ (по сравнению с общим выхлопом от схемы), которые надо было выплатить России – сладкая парочка зажала, платить не захотела. Было заключено соглашение с Минобороны, по которому Украина поставляла в качестве платы за газ МО всякий хлам втридорога. При чем тут Минобороны. Когда все это вскрылось – главный тыловик сел на несколько лет. Но дело было уже сделано, назад – не отыграешь…
По оценкам экспертов – в девяносто седьмом году сладкая парочка контролировала двадцать пять процентов экономики Украины. Такое – вряд ли было еще где-то… хотя, может и было. В Парагвае, например при диктатуре Стресснера.
Однако, президент страны – вовремя заподозрил неладное. Нет, речь не шла о воровстве – хотя оно было использовано как оружие. Речь шла про то, что приближались выборы. Парламентские, а потом и президентские. И Семченко – явно метил на первый пост в стране. Президент понимал это – потому что он и сам, будучи премьер-министром страны в девяносто четвертом, неожиданно выиграл выборы. Кстати, тем самым заложив основу неожиданной смены власти в Украине. Украина едва ли не единственная страна СНГ, в которой власть столько раз менялась неожиданно, резко и конфронтационно. Правда, с демократией это не имело совершенно ничего общего.
Семченко выгнали в отставку и возбудили против него уголовное дело. В ответ – он создал политическое объединение, прошел с ним в Раду, получил депутатскую неприкосновенность и попытался сколотить коалицию против Президента. Не учел он одного – он обокрал всех. В том числе и тех, кто сидел в Раде – разница с обычными людьми была лишь в суммах. Предчувствуя беду, он бежал из страны в США, где и был задержан как последний уголовник за использование фальшивого паспорта. Впоследствии – ему предъявили обвинение в хищении двухсот двадцати миллионов долларов США. Что по меркам Семченко были так… слезы.
Однако, он был жив. А другие люди этой истории – уже давно нет.
Был один регион, в котором местные элиты не пожелали покориться ни газовой королеве ни новоиспеченному премьеру. Донецк. Донецкие – и сами имели кое-какие связи в Москве, и что удивительно – они сумели сбросить с себя энергетическую удавку, договорившись о поставках напрямую с Россией. В Донецке – буквально за несколько лет сложилась крепкая когорта бизнесменов, которые контролировали собственный край и не давали туда зайти никому чужому. И что самое главное – не давали нагнуть, все, что имел Донбасс – он продавал только за настоящую цену. Возглавлял процесс Геннадий Щербак, бизнесмен и инвестор со связями в Москве.
Самое плохое – для Днепропетровска – что без Донецка он обходиться не мог. Тут – находилась его сырьевая база – шахты с лучшим в мире антрацитом, коксующимся углем и некоторые из горно-обогатительных комбинатов, ГОКов. А основные мощности по производству готовой продукции – металлопроката – находились в Днепропетровске. Днепропетровский клан – просто не мог оставить в покое Донецкий, сама логика территориально-производственного планирования еще советских времен – подталкивала эти два клана к смертельной схватке.
Увы, при СССР такие тонкости как мафиозное распределение власти и активов – не учитывалось.
Щербака – расстреляли прямо на летном поле, вместе с женой и на глазах у сына. Слагина, босса Донецка – взорвали на стадионе во время футбольного матча. Можно много плохого говорить про Слагина… только кто это говорит? Кто снимает фильмы типа «Криминальная оккупация»? Те, кто взял на абордаж всю Украину? Те, кто вместо банального гоп-стопа предпочитает аферы в масштабах всей страны?
Да, в Днепре мыслили масштабно.
Доказательства причастности Семченко и Саенко к наиболее громким убийствам в Донецке – нашли американские следователи, в процессе расследования дел о коррупции – каждому такому делу сопутствовали переводы на суммы от нескольких сот тысяч и до трех миллионов долларов на счета криминального днепропетровского авторитета Матроса. Однако, эти дела почему то не стали копать дальше. Почему?
Может, потому что американцы уже просчитали, что им нужна карманная оппозиция, в отношении которых есть доказательства ее причастности к заказным убийствам?
В какой-то момент, во второй половине девяностых – два клана,
В отличие от Семченко, который просто бежал из страны – Саенко не только выжила, но во многом и перехватила его дело. Одной из первых она поняла – надо инвестировать в политику. Не покупать место в Раде ради депутатской неприкосновенности и не ходить на заседания – а создавать партии, вербовать и покупать сторонников, создавать угрозу президентской вертикали. Надо становиться неприкосновенной фигурой не по факту депутатской неприкосновенности – а потому что за тобой миллионы людей. Надо не заносить политикам, надо делать политику. Самой. Этому способствовало многое – ее незаурядные внешние данные, поддержка со стороны успешно перекрасившихся коммунистов и комсомольцев, огромные деньги, стоящие за ней и способность манипулировать людьми. Последнее качество – проявилось не сразу, но проявилось и сделало Саенко ярчайшей звездой украинской политики.
Что касается донецких – они только восстанавливались после устроенной сладкой парочкой бойни и пропустили момент. Что еще хуже - им так и не удалось создать ни одной сильной партии, не удалось выдвинуть ни одного сильного и харизматичного лидера. Это не значит, что им ничего не удалось – после оранжевого Майдана две тысячи четвертого – им удалось поселить в людях с более многолюдного Востока Украины чувство опасности за свое будущее, резкое неприятие происходящего в Киеве и сплотить под лозунгами по факту протестного голосования – что удивительно, протестующие были в большинстве. Это позволило им выиграть выборы, и не раз, и ввергло страну в гражданскую войну.
Схватка Саенко и президента страны – менее известна, чем схватка за власть в две тысячи четвертом, но она во многом и послужила прологом к две тысячи четвертому году. В отличие от Семченко – Саенко не отступила, она не вызывала таких негативных эмоций как Семченко - и в новом правительстве Ищенко заняла пост вице-премьера по вопросам ТЭК. То есть – самый сладкий пост, позволяющий ей продолжать манипулировать энергопотоками и деньгами за энергоресурсы. Выборы – прогнозируемо выиграл действующий президент Кипка, но почти сразу – началось его жесткое противостояние с Верховной радой, и уже конкретно – с Саенко. Президент – весной двухтысячного – проводит референдум, по которому граждане дают ему право распускать Раду, создать вторую, верхнюю палату и лишить депутатов их неприкосновенности. Результаты этого референдума – так никогда и не стали частью украинской конституции – потому что как раз перед тем как они должны были стать ее частью – в Киеве пропал журналист Игорь Горделадзе. Через некоторое время – лидер Соцпартии Украины Лето – предъявил общественности сомнительные пленки, на которых голос похожий на президентский – дает команду разобраться с Горделадзе. С той поры – «Знайдить журналиста Горделадзе» стало для Украины задачей номер один, без этого – не могло продолжаться национальное строительство. На фоне пропажи журналиста как то потерялись другие новости – ни то, что вице-премьер по ТЭК говорит президенту (!!!) что не отдаст газотранспортную систему России. Ни арест сначала мужа Саенко, потом отставка и арест ее самой. Ни тот факт, что президент (!!!) в противоречие с предыдущими заявлениями правительства (!!!) признает факт широкомасштабных хищений газа из экспортной трубы. Ни тот факт, что на Украине в результате деятельности Саенко повисли огромные долги. Все это было ничем по сравнению с пропажей в Киеве молодого журналиста. Потом – его тело (или не его тело) найдут в Таращанском лесу.
Без головы.
Примерно в период с 2000 по 2001 год – многие в Киеве вели себя так, как будто президента – уже нет и вот – вот не будет. Кипка – устоял в те дни, но уже никогда он не вернется к вопросу о выстраивании вертикали и зачистке Рады. И более того – втайне начинают готовиться противоположные тем, что были одобрены на референдуме поправки в Конституцию – по ним президент становится декоративной фигурой, а все полномочия – попадают в руки Премьера, избираемого большинством в Раде.
Неизвестно, то ли от отчаяния, то ли пытаясь найти какой-то противовес Днепропетровску – Кипка, сам из Днепра – обращается к снова окрепшему клану донецких. Нужно выбрать преемника. И если примерно до конца 2003 года работа эта шла как объединяющая Украину – искали кандидата, который бы устроил и Запад и Восток – то с какого то момента работа развернулась в строго противоположном направлении. Теперь – преемником стал Романович, губернатор Донецкой области назначенный премьером, человек не только чуждый, но и откровенно враждебный днепропетровскому клану. Его биографию – украшали две полученные в молодости судимости…
Говорят, что когда Кипке принесли на стол биографию преемника, он воскликнул – так этот же судимый. Но ему сказали – судимости сняты, в том числе и комиссией партийного контроля. Для Кипки, воспитанном в советском государстве, КПК – было чем-то святым. Он не понимал, какой страшный маховик он запускает…
Перед тем, как говорить дальше… наверное, надо попытаться понять – какой идеологией пользовались эти две противоборствующие группы – Днепропетровские и Донецкие. На самом деле… первоначально, идеологии не было вообще никакой. Обычное для всего постсоветского пространства партийное строительство – когда для построения партии и написания ее программы нанимают политтехнологов, народ же нужен только чтобы проголосовать на выборах, где-то за мешок муки, где-то по велению в очередной раз обманутого сердца. Партийные программы – чаще всего похожи как две капли воды, пишут их одни и те же люди, и содержание их одинаково – за все хорошее и против всего плохого. Но Украина – уникальна тем, что реальное политическое противостояние – породило в стране территориальный раскол – сначала виртуальный, а затем и вполне реальный, в виде фронтов. Две силы – Днепропетровские и Донецкие принялись «лепить под себя электорат». Первые – изначально выбрали для себя основу в виде агрессивного национализма и противостояния русским. Вторые – сотрудничества с Россией и отстраивания Украины как «второй России» - но не в смысле русского языка и прав русских, а в смысле отстроения жесткой и контролируемой вертикали власти. Это разделение тоже имело серьезные экономические причины. Днепропетровские – были на ножах с Россией хотя бы потому, что обворовывали ее – у них не было собственного сырьевого ресурса как у Донецких. Кроме того, основной экспортный продукт Днепропетровских – стальной прокат всех видов – конкурировал на внешних рынках с российской продукцией. Донецкие – имели Россию в качестве одного из основных рынков сбыта своей продукции, получали выгоды от нахождения на границе с Россией (контрабанда была бешеная) и более того – они поняли, что в случае обострения противостояния между Россией и Украиной, они получают крепкий тыл и серьезную поддержку. Таким образом, обострение отношений с Россией стало выгодно и Донецким и Днепропетровским, только методы обострения – они принимали разные…
Сказанное выше подтверждается тем, что когда Романович – представитель Донецких, точнее «македонцев», макеевско-донецкого клана пришел к власти – он не так и много сделал для укрепления российско-украинских связей и русского влияния на Украине. Он так и не сделал русский язык вторым государственным. Он так и не сделал ничего, чтобы осудить наиболее опасные неонацистские течения – именно при нем неонацистская Свобода избралась в Раду. Наконец, именно он, сознательно повел страну в Евросоюз, начал активную подготовку, как всегда бестолковую и вредную – но начал. Никто не сомневался в том, что страна действительно идет в Евросоюз.
Таким образом, первоначально – никакой идеологии ни у Донецких ни у Днепропетровских не было. Но постепенно – она стала формироваться. Общим в ней – стало неприятие к России – правда, у Донецких оно было скрытым, а у Днепропетровских – явным. Курс на Европу – тоже общее, хотя одни это говорили, другие – скрывали. Разница была в том, что у Днепропетровских имелся еще один компонент идеологии - агрессивный украинский национализм, совершенно чуждый и центру, и тем более Востоку Украины. Донецкие – так и не смогли сформировать какое-то свое видение, какую-то свою идентичность. Если Днепропетровские открыто говорили: Украина не Россия – то Донецкие никогда не говорили, что Украина это Россия, это младшая сестра России, что в будущем мы будем в каком-то союзе или даже в едином государстве. Именно поэтому – у днепропетровских не было сильной идеи, не было сильного общественного актива, а были какие-то невнятные апелляции к трудовому народу, к шахтерам, призывы ко всему хорошему против всего плохого. Именно поэтому, в две тысячи четвертом, когда пришла пора выкладывать карты на стол – антимайдан из свезенных в Киев шахтеров продержался сутки, а потом утух сам по себе. Именно поэтому, в две тысячи четырнадцатом, бегущий к себе на Восток президент Романович не нашел там ничего, кроме ненависти и презрения к себе – ведь он ничего не сделал для тех людей, что за него голосовали. Да и за него ли они голосовали? Вряд ли. Скорее это было протестное голосование – голосование против агрессивного, наступающего с запада оранжада с его Бандерой, Шухевичем, одноймовой и прочим, глубоко чуждым рабочему Востоку. Но никакой своей идеологии – на Востоке не было сформировано…
Примерно к две тысячи второму, когда стало понятно, что Кипка устоял – донецкие и днепропетровские стали готовиться к президентским выборам. Готовиться начали по-разному. Первые – начали продвигать ближе к трону своего кандидата – донецкого губернатора Романовича, представлять его в Москве, нанимать политтехнологов и проводить пиар – надо сказать, что пиарить было что, именно в годы премьерства Романовича Украина продемонстрировала экономический рывок – двенадцать процентов в год, такого не было ни до, ни после. Днепропетровские – сформировали свою сильную двойку, Саенко и Ищенко, тоже бывший премьер, прозападный, вхожий, внешне привлекательный и начали налаживать контакты с Западом и подбрасывать ему пищу для размышлений. Первый вброс – Игорь Горделадзе – уже был произведен. Второй, менее известный, но основанный на том же материале кассетного скандала – произошел через какое-то время, это был вброс относительно возможных поставок в Ирак новейших систем ПВО Кольчуга, и снова с голосом президента Кипки. Этот вброс – произошел тогда, когда стало понятно – США собираются вторгнуться в Ирак и информацию о поставках новейших пассивных системах ПВО в Ирак воспримут очень болезненно. Цель просматривается как на ладони. Даже две. Первая – убедить США, что в стране есть сильная проамериканская оппозиция, которую стоит поддержать на выборах, даже рискуя отношениями с Россией. И вторая – убедить США, что президент Кипка – не просто пророссийский деятель – а человек, отдававший приказы на убийство журналистов, запрещенный экспорт технологий оборонного характера и Бог знает что еще – и позволить ему самому выбрать и привести к власти преемника – недопустимо, для предотвращения этого можно пойти на любые, самые крайние меры. Все эти цели были достигнуты – США «вписались» в снова набирающий ход внутриукраинский политический кризис и поставили все на победу оппозиции.
Произошедшее далее, вылившееся в первый, «оранжевый» Майдан в самом центре Киева – слишком хорошо описано, чтобы повторяться. Рискну сделать только одно предположение – об отравлении кандидата от оппозиции Ищенко. Здесь работает старый римский принцип qui prodest, кому выгодно. Власти? Вряд ли, она и так по уши замазана в скандалах. А что если… на выборы шла по сути связка – Ищенко – Саенко. Саенко – в начале компании понимала, что ее шансы на выборах не так велики. Она чужая для Запада Украины – она даже не украинка, не родилась там и практически не бывала там. Она женщина – а общество постсоветское, и многие просто не готовы проголосовать за женщину на высшем государственном посту. Наконец, ее имя слишком хорошо известно, связанно с вопиющей коррупцией и заказными убийствами. Именно поэтому – она пустила Ищенко вперед. Но в ходе предвыборной кампании ей стало ясно – инициированное ими противостояние с «злочинной владой» приобрело столь острый характер, что ради победы в этом противостоянии люди готовы на все, и они забудут и то что она женщина, и ее не слишком то честное прошлое – все ради победы. И в этом случае – нерешительный Ищенко – стал тем, кто отделял ее от того, чтобы стать объединенным лидером оппозиции. Предвыборная кампания уже была запущена, и если бы Ищенко умер от отравления, или пострадал настолько, что не смог бы дальше бороться за пост президента – новым кандидатом от оппозиции (учитывая что времени на раскрутку нет) мог стать только один человек…
Романович выиграл выборы, а Ищенко – выиграл улицу и киевский Майдан. Когда стало понятно, что противостояние заходит в тупик, было заключено соглашение, которое не давало окончательной победы ни Донецким, ни Днепропетровским. Ищенко становился президентом – но президентом по Конституции 2004 года, то есть практически бессильным. А Донецкие – через какое-то время получали пост премьера. Так – на посту премьера появился Романович – удивительное дело, президент и премьер еще год назад в клочья рвали друг друга на президентских выборах, а теперь работают вместе. Точнее – вынуждены работать вместе. Затем – премьером стала и Саенко – именно она, в свою бытность премьера подписала с Россией договор о поставках газа, по которому Украина стала получать газ по самой большой в Европе цене. Это еще раз доказывает, что и у Донецких и у Днепропетровских отношение к России было чисто ситуативным, и определялось не идеологией, а выгодой…
Именно после тех выборов, грязных, и едва не ставших кровавыми выборов две тысячи четвертого года – Украина пошла под откос. Именно с того момента – Украина стала полем соперничества между Россией и США. Именно с того момента – обе стороны противостояния начали накачивать ненавистью свой актив, настраивать свои регионы против других и убеждать, что победа представителей противоположного лагеря – это едва ли не геноцид в будущем. Именно с того момента политическое противостояние в Украине превратилось из простого выбора пути развития страны, из спора о путях этого развития – в фактор нагнетания и поддержания ненависти между разными общественными группами и частями украинского общества. Причем занимались этим все политические силы – в условиях, когда и та и другая сила занималась разворовыванием страны, когда и та и другая сила побывала у власти и показала свою неэффективность, в условиях полного идеологического и морального банкротства оставалось только одно – множить и множить ненависть к другим, создавать ситуацию, при которой слушают не что говорят, а кто говорит, когда другую точку зрения отвергают априори.
В две тысячи девятом – состоялись выборы, на которых честно – и никто это не отрицал – победил Романович. Противостояла ему Саенко, и немного – но уступила. На этих выборах – голосовала уже не страна Украина – голосовал Запад против Востока, Восток против Запада. Победил Восток – просто в силу многочисленности своего населения. Саенко – впоследствии оказалась в тюрьме, и если учесть, какой шлейф за ней тащился с девяностых – это дело было политическим лишь в том смысле, что покарали ее одну, а остальные – остались на свободе. Во всем остальном – было справедливо, только Западу до этого не было никакого дела. Ведь Саенко выиграла свой приз - пусть и не совсем тот, который хотела. Она стала бабушкой настоящей украинской политики – большая часть из тех, кто сейчас на коне - это ее воспитании, питомцы ее гнезда. Она – ни много ни мало – создала свою Украину, Украину понад усе. Люди поверили не ей – но они поверили ее словам и ее мечте, которые теперь жили отдельно от нее. Рассказывая о мечте людям – она лгала, но они поверили в этом так сильно, что ложь – почти стала правдой. Две тысячи четырнадцатый стал катарсисом – родилась новая Украина. Она родилась в боли и крови, под пулями снайперов и газовыми гранатами Беркута на Майдане. Она продвинулась на Восток намного сильнее, чем кто-то мог подумать, и эта мечта захватила многих русскоязычных украинцев еще больше чем жителей Галичины, которые через поколения пронесли память о том, что бывает, если разозлить русских. Она стала повитухой новой Украины, Украины, в которой выставляют русских в загончике в доме прессы с надписью «не годувати», где разрезают торт в виде младенца и искренне считают, что это смешно, где сажают на два месяца за «цинично-пренебрежительное отношение к власти» и готовы разорвать кого угодно только за то, что он думает не так как большинство. Украины, в которой преследуют инакомыслящих и кричат о свободе, обещают мир и тут же объявляют АТО, со слезами на глазах благословляют тех, кто отправляется на «схiд» бомбить, убивать, жечь, резать. Украины, в которой в мирных городах гремят взрывы, и идет партизанская война, где кондиционер взрывается и убивает десяток человек, а еще несколько десятков сами собой запираются в здании и сами сжигают себя коктейлями Молотова. Украины, где «Слава Украине» кричат даже алкоголики, где есть только черное и белое и ничего между, где можно ограничить общественный дискурс каскадом перемог и зрад, где мифическое чудовище Путинкуй – в ответе за всё, как тот жертвенный козел. Это Украина, где ненавистных донецких, которых до этого не согнули, не сломали, не купили – можно просто разбомбить, стереть с лица земли, посадить в концлагеря, отнять у них все, а с ними самими – поступить по законам военного времени. Таким законам, которые приняла Рада, и в которых наслаждающемуся долгожданной свободой пэрэсичному громадянину – не гарантирована ни неприкосновенность имущества, ни свобода слова, ни свобода оставаться на свободе, ни даже право на жизнь – в любой момент могли схватить и бросить в АТО, на смерть. Правда, эта Украина – прожила недолго.
Очень недолго…

Прошу комментировать, прежде всего украинцев. Не наврал ли я где.