Обнаружил на днях, что Анастасия Завозова, известная русскоязычному читателю прежде всего как переводчик Донны Тартт, пишет не только в своём лит. блоге (где она делает это, увы, не столь часто, как бы хотелось, увы — потому что читать её — одно большое удовольствие и масса пользы), но также (и, возможно, куда более активно) на . На то, чтобы решить утягивать всякое лакомое в свою ЖЖ-норку, мне много времени не потребовалось, как вы понимаете 🙂 Не только Настино, но вообще. Для собственного удовольствия и удобства, а также просвещения ради. Подписался на еженедельную рассылку, так что есть возможность отслеживать в режиме актуального времени. Вообще портал очень приятный и любопытный.
=====================================================
Несладкое детство. Анастасия Завозова о неовикторианском готическом триллере для подростков.
В очередном выпуске рубрики «Массовая литература, о которой на самом деле не знает никто» Анастасия Завозова, переводчица романов Донны Тартт и Ханьи Янагихары, рассказывает о романе британской писательницы Фрэнсис Хардинг «Дерево лжи».
Когда Фрэнсис Хардинг выиграла премию Costa Award — в начале 2016 ее роман «Дерево лжи» не только победил в категории «Лучшая детская книга», но и стал книгой года, — букмекеры принимали на нее ставки 5 против 1. Иначе говоря, всем казалось, что подростковому неовикторианскому детективу на эту премию рассчитывать не стоит. Тут нужно сказать, что британская книжная премия Costa Award существует уже тридцать пять лет, и до этого детская книга удостоилась титула Costa Book of The Year всего один (один!) раз. В 2001 году его получил не кто-нибудь, а Филип Пулман за роман «Янтарный телескоп».
=====================================================
Сейчас мы будем пить чай. Анастасия Завозова о духоподъемных романах, которые бы одобрила сама Джейн Остен.
В очередном выпуске рубрики «Массовая литература, о которой на самом деле не знает никто» Анастасия Завозова, переводчица романов Донны Тартт, рассказывает о двух романах британской писательницы Барбары Пим — «Замечательные женщины» и «Почти ангелы».
Барбару Пим (1911—1980) очень часто сравнивают с Джейн Остен. Конечно, к сравнениям такого рода всегда относишься настороженно, потому что помнишь, что Джейн Остен все никак не выйдет из романтического клинча, куда ее старательно и последовательно загоняли сначала родственники (посмертный мемуар ее племянника, Джеймса Остена-Ли — это, в первую очередь, попытка облагородить Остен для современников и будущих поколений, создать сахарный образ тетушки Джейн, сочинявшей украдкой и как бы извиняясь за такое неженское дело), а затем и вся последующая романтическая традиция, для которой образ сентиментальной старой девы был куда понятнее образа довольной собой незамужней женщины. Скажем сразу, в случае с Барбарой Пим сравнения с Остен вполне заслуженны. Более того, вполне заслуженны тут сравнения именно с настоящей Остен, острой на язык, совсем не миленькой и вполне довольной жизнью женщиной, которая смотрела на брак трезво, как на некое экономически-социальное предприятие, а не увлажненными глазами.
=====================================================
«Красота — это ужас». Анастасия Завозова о фэнтезийной трилогии «Волшебники» Льва Гроссмана.
В очередном выпуске рубрики «Массовая литература, о которой на самом деле не знает никто» Анастасия Завозова, переводчица романов Донны Тартт, рассказывает о трехчастном романе Льва Гроссмана, похожем на «Гарри Поттера» и «Хроники Нарнии» и в то же время совершенно самостоятельном.
Трилогия из книжного шкафа.
Гроссмановскую трилогию о волшебниках у нас начали переводить, когда мы уже научились настороженно относиться ко всякого рода трилогиям, особенно если речь шла о каких-то подростковых страданиях, которые маркетологи, видимо уже не глядя, делили на три. Возможно, если бы не вовремя снятый по книгам сериал «Волшебники» — нишевый, овзросленный, несколько неуклюжий, но со здоровой долей секса, — не факт, что все читатели узнали бы, что трилогия о волшебниках серьезно отличается от обычного литературного пластилина, из которого потом можно вылепить сойку-пересмешницу, а можно — и что пожиже.
С одной стороны, конечно, если приглядеться, то тут много чего налеплено: Гроссман создал свою трилогию буквально по мотивам книжного шкафа, здесь нельзя ни страницы прочесть, чтобы не споткнуться о какой-нибудь заимствованный корешок — от «Хроник Нарнии» до детективов Акунина. Но, с другой стороны, именно эта чрезмерная, густая литературность всей трилогии, от которой так и искрит любовью самого автора к книгам и чтению, и вытягивает всю серию, где, как это часто случается, третья книга оказывается несколько лишней и дописанной к волне успеха первых двух, и для того чтобы ее дописать, подчас приходится (а здесь еще и в буквальном смысле) выкапывать стюардессу.
=====================================================
Ну и в завершение...
«Эта книга говорит о вещах, о которых наше общество говорить не умеет». Интервью с переводчиками романа Ханьи Янагихары «Маленькая жизнь».
«Маленькая жизнь» Ханьи Янагихары — наверное, самая громкая художественная новинка этого года. Роман вышел по-английски весной 2015-го и уже оброс мифологией: читатели выкладывают в инстаграм-канал романа вдохновленные книгой снимки, рассматривают коллекцию работ современных фотографов и художников, ставшую источником вдохновения для самой Янагихары, выбирают актера на главную роль в возможном сериале и рассказывают в рецензиях на книгу о собственных болячках и травмах. Переводил книгу замечательный триумвират — Александра Борисенко, Виктор Сонькин, Анастасия Завозова, — и к выходу «Маленькой жизни» на русском языке «Горький» расспросил их о том, что это вообще за книга и что она для нас значит.
(никто еще не проголосовал)
Loading...
