В последней части заметки (всего их было четыре: , , , ) поговорим о том «зачем все это надо». Речь пойдет не об индивидуальных мотивах участников Семинара - они могут быть совершенно различными и проникать в них у меня нет ни возможности, ни желания – а об общественном смысле, который неизбежно присутствует в каждом массовом усилии.
Не сомневаюсь, что на этот вопрос большинство участников ответили бы «для того, чтобы докопаться до правды». Действительно, в идеале всякое усилие исследователя направлено на поиск правды. Но наука как общественное явление из всех потенциальных направлений поиска поддерживает (материально – финансированием – и морально – признанием уместности того или иного исследования) только те, которые соответствуют нуждам общества. В обосновании своего проекта естественник обязательно напишет о том, как выполнение предложенного проект позволит излечивать болезни «человека, животных и птиц»*, а гуманитарий – о том, какую общественную проблему будет легче разрешить, вооружившись добытым им знанием.
Какие цели могут быть достигнуты в результате успешного завершения работы Семинара по Иисусу? Вот как о них пишет основатель Семинара Роберт Фанк в своей книге «Быть честным с Иисусом» (Honest to Jesus), о которой речь уже шла в прошлой части заметки.
Он считает, что мы достигли конца миссионерской эры. Мы живем теперь в мировой деревне, где христианство вынуждено свободно конкурировать с другими идеями. Иисусу придется померяться силами с Буддой, Лао-цзы, Конфуцием, и Ганди. При этом техническое превосходство западной цивилизации совсем не означает превосходства культурного (R. Funk, Honest to Jesus, с. 67-68; все номера страниц, указанные ниже, из этой же книги).
Вот она тут стоит, книжечка
По мнению Р. Фанка, аргументы, основанные на одобрении или неодобрении Богом какой-либо стороны жизни, божественном искупителе, Христе как исключительном посреднике между Богом и человечеством теряют привлекательность. Фанк далее пишет: «Пришло время, чтобы выработать полностью секулярный взгляд на христианскую веру. Сделать это надо не только для увеличения привлекательности христианства в Третьем мире, но главным образом ради тех, кто живет в современном, мыслящем по-научному Западном мире» (с. 297-298). Фанк перечисляет и другие характерные черты новой эпохи, но я ради краткости не буду их здесь разбирать.** Отметим только, что описание перемен в обществе не обошлось без обязательного в таких случаях упоминания испанской инквизиции и Аушвица (с. 299).
Поиск «исторического Иисуса», по мнению Р. Фанка, имеет прямое и огромное значение для этих происходящих в глобальном обществе радикальных перемен. Конкретные вопросы, на которые полученные знания дают ответ, и конкретные проблемы, которые они позволяют решить, представлены автором в виде двадцати одного тезиса. Некоторые из высказанных Р. Фанком идей будут представлены здесь с целью обоснования моих взглядов на происходящее.***
«Возобновившийся поиск [“исторического Иисуса”] представляет нам образ мирского мудреца, имеющего большее значение для общества в целом, чем для организованной религии.» Это значение Фанк видит в том, что Иисус говорил о Царствии Божием «нерелигиозными словами» и поднимал свой голос против принятой тогда формы религии (с. 302).
Фанк старается убедить читателя, что Иисус звал слушателей к некой вере, отличающейся от традиционных взглядов. Иисус, по мнению основателя одноименного семинара, учил доверять Отцу и верить в Царство Божие. Но тут Фанк попадается в свою собственную ловушку. Он пишет: «Я не могу назвать веру Иисуса верой в «Бога», поскольку когда мы сегодня используем термин «Бог», мы вынуждены заключать его в кавычки, чтобы указать насколько проблематичным он стал» (с. 304-305).
Более того, Фанк уверен, что пытаясь учиться у Иисуса чему-либо, не стоит пытаться понять как сам Иисус воспринимал действительность. Пытаясь понять видение Царства Божия Иисусом, мы должны поверять это видение своими наблюдениями, считает Фанк. «Мы не должны слепо верить в то, чему верил Иисус. Одно из правил новой веры пост-христианской эпохи состоит в том, что не существует никаких закрытых для сомнения тем» (с. 305).
Сказанное можно резюмировать так - атеист Роберт Фанк убеждает своего читателя в том, что тот род неверия, который близок автору, основал некий Иисус из Назарета. Причем роль упомянутого Иисуса закончилась сразу же после основания этого течения мысли, поскольку идеи его были радикально искажены движением христиан, сделавшими Иисуса своим знаменем, хотя он не давал им повода для этого. Отделить мирского мудреца Иисуса от Христа удалось библейским критикам Нового времени и не в последнюю очередь участникам Семинара по Иисусу. Однако и после этого идеи Иисуса не имеют «прямого действия»; они должны просто напоминать нам о том, что мы должны подвергать все сомнению.
Можно только догадываться о причинах, по которым Р. Фанк вообще нуждается во внешних авторитетах для обоснования этой вполне распространенной точки зрения, а тем более в авторитете казненного две тысячи лет назад и оболганного впоследствии, по мнению Фанка и его единомышленников, Иисуса. Чем, например, Сократ не подходит Фанку для обоснования подобных выводов? Напрашивается предположение, что Р. Фанк понимает - «бренд» Иисуса ценится выше, чем «бренд» Сократа.
Фанк пишет о том, что христианство может заново открыть свои корни и реформироваться. Как же может реформироваться христианство, которое исказило учение Иисуса, превратив его в того, кем он не был, которое сделало из исторического Иисуса мифического Христа? «Новая версия христианства откажется от многих традиционных элементов и создаст новые символы, новые предания и новый культ» (с. 306).
Какого рода культ может создать новое христианство, которое первым делом должно будет отказаться от своего названия? Очевидно, что в силу исключительно человеческой природы Иисуса это может быть только культ личности. И правда, по мнению Роберта Фанка, нео-христианам необходимо подражать Иисусу в существенном. Что же является таковым? Иисус, как известно, делил стол со всякими социальными маргиналами. Вероятно, что именно это и является истинной евхаристией, считает Р. Фанк; это уж потом лже-ученики повернули все таким образом, что к евхаристической трапезе стали допускать только тех, кого они признавали членами своего сообщества. По мнению Фанка, евхаристии стоило бы вернуть ее исходный смысл, устраивая совместные трапезы нео-христиан, в которых смогут участвовать все (с. 310).
Еще один тезис Фанка касается взаимности прощения; Иисус прощает все и всем, потому что так поступает Отец. Единственное условие прощения – оно должно быть взаимным. Прощенный должен так же прощать всем. Прощение находится полностью в человеческих руках, а не во власти Бога или клириков (с. 310-311).
Иисус осуждал публичное проявление религиозных чувств, поэтому никогда не следует молиться на виду. Иисус призывал даже скрывать дела благотворительности (c. 311). Иисус утверждает, что каждый из нас имеет непосредственный и ни с кем не делимый канал связи с Богом. Для осуществления этой связи люди не нуждаются в особой структуре, состоящей из клириков (c. 311).
Хотя в этих словах основателя Семинара по Иисусу нет ничего такого, что не было бы высказано ранее другими людьми, сказанное полно противоречий. О каком Боге идет здесь речь, если этот термин столь проблематичен, что по мнению Фанка, он должен заключаться в кавычки? Каким образом можно скрывать благотворительность, которой не может не стать открытый для всех стол нео-христианского сообщества? Что придает силу принципу взаимности прощения в мире Роберта Фанка в том случае, если один человек прощает, а другой не желает этого делать? Более того, среди примеров, приводимых автором в разделе о взаимности прощения говорится о том, как Иисус простил расслабленного, слепца и женщину, взятую в прелюбодеянии; каким образом они провинились перед Иисусом? Какой смысл имеет подобное прощение для человека кроме известного: «Кому должен – всем прощаю»?
Фанк пишет также о необходимости отказаться от идеи девства Марии, что, по его мнению, позволит нео-христианам радоваться жизни и не стоять на пути здорового секса, не имеющего целью продолжения рода. Он считает, что нео-христиане должны отказаться от борьбы с абортами в ее нынешней форме, а добиваться того, чтобы аборты были сведены на нет широким использованием планирования семьи (c. 313-314). Наконец, следует изгнать из христианства апокалиптические элементы, считает Р. Фанка, поскольку они представляют собой всего лишь отражение человеческого отношения к несправедливости мира и прямо связаны с жаждой мести в адрес тех, кто преуспел в жизни (c. 314).
Итак, по мнению Роберта Фанка, трудами основанного им Семинара образ Иисуса очищается от скрывающих его христианских наслоений; этот правдивый образ исторического Иисуса и есть Иисус для молодой еще пост-христианской эпохи. Но даже поверхностный взгляд на перечисленные выше различия между «христианским» и «постхристианским» Иисусом показывает, что изменения, внесенные в понимании слов и дел Иисуса представляют собой выражение вполне традиционного неверия, которое авторы снабдили риторическим аппаратом нашего времени. Сходным образом, черты предложенного «нео-христианского культа» не несут в себе ничего, что (а) было бы реалистично и (б) требовало от неверующего человека, получившего стандартное гуманистическое воспитание, существенного изменения образа своих мыслей и действий.
Получается, что Семинар по Иисусу собирался много лет и публиковал свои толстые книги для того, чтобы провозгласить нечто, что в сущности является видом атеистической веры, но такой, которая могла бы пользоваться «брэндом» Иисуса из Назарета. А какие у меня есть причины интересоваться работой и результатами Семинаре?
Каждая эпоха переписывает Символ Неверия в соответствии с принятой в обществе терминологией и стандартами доказательности. Вольтеры и дидероты эпохи Просвещения предоставляли достаточное основание безбожию вольнодумцев екатерининского золотого века и даже государственных преступников времен молодого Пушкина. Но поклонникам Дарвина, Геккеля и прочего научно-технического прогресса куртуазный атеизм эпохи энциклопедистов казался уже слишком робким и наивным, нуждающимся в реформе, чтобы соответствовать духу времени.
В ответ на этот социальный запрос эра научного позитивизма породила идею о том, что наука отвечает на любые сокровенные вопросы трудящихся, ведя при этом вечный и непримиримый бой с обскурантизмом. Но все труды об истории открытого в 19 веке конфликта христианства и науки и сопутствующие им остроумные и не очень памфлеты о противоречивости «религиозных сказок», с помощью которых помещики и капиталисты всего мира порабощают свободных художников и народные массы в целом, ничего не добавили к мысли древнего автора****, которую вольтерьянцы в тщательно напудренных париках развивали задолго до наступления эпохи дарвинизма, генетики и квантовой механики.
Хотя курсистки, приват-доценты и социал-демократы времен перелета Луи Блерио через Ла-Манш и даже анархисты времен налета фашистов на город Герника были вполне удовлетворены аргументацией Геккеля*****, современный благомысл сдал разоблачения Лео Таксиля и обличения Ем. Ярославского в музей вместе с прямолинейным позитивизмом эпохи стимпанка и «четвертого сна Веры Павловны». Сегодняшний благомысл нуждается в современном же оформлении древней идеи.
Семинар по Иисусу опубликовал результаты своей работы исключительно талантливо. В соответствии с современными подходами к продвижению своих взглядов, упор был сделан на мероприятия по установлению связей с общественностью (пиар - так это называют в современном русском языке), и кампания была проведена безупречно. В эпоху, когда людям привычно относится с доверием к «британским ученым», нам предлагают в качестве Символа Неверия не язвительный юмор галльских антиклерикалов и не справедливое негодование освобожденных от гнета капитала народных масс, а не что иное, как «научное доказательство» небытия Божия.******
Несмотря на то, что выводы Семинара очевидно предопределены взглядами его участников на мир, претендуя при этом на конечную точность и безальтернативность, пиар вполне убеждает типичного потребителя новостей в том, что эти выводы объективны и «научно обоснованы». Чтобы не было сомнений в точности и безальтернативности выводов Семинара, книги с результатами его трудов имеют подзаголовки «Что Иисус в действительности сказал?», «Что Иисус в действительности сделал?» Именно так и воспринимает эти результаты публика.
Что Иисус в действительности сказал?
Что Иисус в действительности сделал?
Например, в сообщениях СМИ о работе Семинара, представительность последнего обычно преувеличивается – в приведенной заметке его называют группой 200 серьезных исследователей, что не соответствует фактам*******, а о его выводах говорят как о вполне соответствующих взглядам мэйнстрима (это, кажется, тоже стало вполне русским словом); в приведенной на фото статье цитируют слова Фанка о том, что выводы Семинара «зачастую соответствуют тому, чему учат [в религиозных общинах] вне евангелических и фундаменталистских кругов».
Вот в этой статье все это и написано
Можно не согласиться со сказанным мной выше и настаивать на том, что и пиар, и смелые подзаголовки были нужны библеистам Семинара только для того, чтобы привлечь рассеянный ум человека светлого настоящего к важному вопросу, мимо которого он в противном случае может запросто пройти. Однако слова учредителя Семинара не позволяют с легким сердцем встать на эту точку зрения.
«Таков мой двадцать один тезис. Если бы у меня была церковь, я бы приклеил их изолентой к дверям» (с. 314). Даже шуточное сравнение себя с Лютером, вывесившим на двери церкви Всех Святых в Виттенберге свои 95 тезисов, с которых началась Реформация, говорит нам о нешуточных амбициях автора.
К счастью, никакой церкви у автора нет. Несомненно, существует то, что можно назвать церковью неверующих, о которой я уже как-то писал. Существуют и стремительно теряющие веру традиционные протестантские деноминации вроде епископальных (они же англикане). Их паства весьма близка потенциальной пастве потенциальной церкви имени Семинара. Но последняя так и не возникла, несмотря на всю деятельность и все знания его участников и основателя. Не в последнюю очередь ее нет потому, что подобная церковь была бы «пирожком ни с чем», который не является аппетитным для тех, кто не потерял духовного вкуса. А для тех, кто его потерял, совершенно неясно, почему именно пустым пирожком с «семинарского» лотка им следует утолять свой голод.
Слова Фанка о несуществующей церкви кажутся мне важными еще по одной причине. Вспомним, что про евангельский рассказ о страстях Господних автор писал так:
«Рассказ о Страстях был написан апологетами, хорошо знавшими Писание, которые сидя за своими письменными столами создавали историю, основанную на факте казни Иисуса и включающую предсказания, взятые из пророческих книг и псалмов…». Получается, что литературная выдумка группы безымянных, никакими другими произведениями не прославившихся писателей давала самым разным людям почву для размышлений в течение многих веков и продолжает это делать в третьем тысячелетии.******** Но эта будоржащая воображение гипотеза "семинаристов" о безымянных литераторах как авторах , а также и , перестает так уж сильно тревожить после знакомства с плодами работы Семинара по Иисусу, когда многочисленные тезисы у библеистов в наличии, а прибить их оказывается негде.
Кот, во всяком случае, спокоен. А у них чутье еще как развито.
* Реальная научно-бюрократическая цитата из моего далекого прошлого.
** В описании черт нового мира мне пришлось выбирать наиболее характерные и ближе всего относящиеся к обсуждаемым вопросам. Однако эта избирательность не означает тенденциозности; не упомянутое здесь отнюдь не противоречит избранному.
*** Написанное в примечании (**) в полной мере относится и к двадцати одному тезису.
**** «Рече безумен в сердце своем: несть Бог…» (Пс. 52:1).
***** А я люблю Геккеля, хоть ты тресни! В мире есть совсем немного людей, которые вообще о нем помнят, и пуще того - интересуются тем, что он написал; я один из немногих. и (и в промежутке) вы найдете много интересного об этом мыслителе прошлого.
****** И что характерно – научно-гуманитарного! Эта помощь приходится геккелистам (так и хочется сказать «геккельянцам», но боюсь, что читатель пeрепутает их с гегельянцами, а там уже и до бебельянцев недалеко) рубежа тысячетелетий весьма кстати в связи с намечающейся потерей интереса общества к естественным наукам.
******* Как указано в предыдущей заметке, это не так; не 200, а несколько десятков.
******** Много ли вы помните литературных произведений, написанных в ту эпоху? Много ли произведений лауреатов Нобелевской премии по литературе 20 века будут помнить через пару сотен лет те, кто не является филологами, специализирующимися на этом времени?
(никто еще не проголосовал)
Loading...
