Posts Tagged ‘антология’

На сборник меня навел , и ни разу не жалею, что книгу прочитал. Удивительно, но человек, создавший «Рэмбо» (я вот даже и не знал, что это вообще была экранизация романа!) оказался очень добротным хорровщиком, частым гостем жанровых антологий (и оказывается, я его даже читал, только фамилию не зафиксировал). А его сборник рассказов "Черный вечер" это либо вообще чистый хоррор, либо что-то с элементами или крайне пограничное. А то, что автор расположил свои рассказы в хронологическом порядке их написания, даёт очень интересную перспективу на его творчество, ну очень заметен его рост как автора. Первые четыре рассказа просто на грани читаемости (есть возможность, что написаны они отличным языком и их прелесть потерялась при переводе, но я в нее не очень верю). Затем начинаются рассказы с интересными идеями и сюжетами (пусть некоторые из них и довольно банальны), но читать уже интересно. Мне больше всего понравился рассказ «Оранжевый для боли, синий для безумия», об аспиранте, занимающимся творчеством очень специфического художника, и на свою беду раскрывает его тайну; рассказ мощный, интригующий, образный и захватывающий. Тематика связи живописи и Зла вызывает у меня повышенный интерес. Так и лавкрафтовская «Модель Пикмана» на мой вкус попадает в топ его лучших рассказов, и роман и рассказ «Руки» Сергея Блинова (напечатанный во втором номере ) задели во мне какие-то струны. Может кто еще что-то из вещей подобной тематики знает?

И еще одна мысль, упорно крутившаяся в голове после прочтения сборника – это что русскоязычные хоррор-рассказы уже вполне мирового уровня, делать скидки на локальность и замкнутость нашей «экосистемы» уже не надо. Большая часть рассказов Моррелла скорее всего не прошла бы сита таргет-группы ССК. Подобное ощущение поддерживает и результат интересного англоязычного хоррор-конкурса: газета «Гаридан» договорилась с самим Стивеном Кингом о конкурсе его имени, получила более 800 рассказов, выбрала шесть лучших на их вкус, отправила их Королю, и тот уже назвал победителя. Им оказался рассказ журналистки (Купание дикарём), который я не мог не прочитать, т.к. действе там помещено в Литву. Конечно я местами поржал над обильной клюквой. Н-р о злобной советской власти, затопившей деревню вместе с жителями; или что живущая в далекой литовской глубинке хозяйка домика Аста носит посконную литовскую фамилию Яковлева. А уж главную мега-интригу понимаешь сразу, но тут виновато, конечно, знание литовского – для нормального читателя интрига в принципе может и сохраняться. И в целом рассказ получился неплохим, довольно милым и классическим. Вот только добрая половина рассказов из ССК2015 и ССК2016 на голову выше него…

Последний участник антологии «» - Харлан Эллисон, давний друг и брат (по его собственному признанию) Рэя Брэдбери. Его эссе (которое, кстати, почти в два раза длиннее самого рассказа) является и своеобразным послесловием для всего сборника. В нём самый скандальный и эпатажный писатель-фантаст предстаёт неожиданно сентиментальным и трогательным человеком.

Взяв на себя неприемлемый риск написания послесловия – «а, да, кстати» – в тысячу раз длиннее, чем сам рассказ, я уселся, чтобы попробовать объяснить, в чем состоит «брэдбериевскость» этого, возможно, моего последнего опубликованного рассказа. Как и Рэй, я уже стар, поэтому вспоминать и наслаждаться всеми параллелями и пересечениями Брэдбери и Эллисона можно бесконечно. На самом деле даже самому охочему до перемывания косточек фанату хватит и того, что мы с Рэем знаем друг друга почти целую вечность.

Рэй убежден, что очень скоро мы с ним будем сидеть рядышком, предаваться воспоминаниям в компании Диккенса и Дороти Паркер и перекидываться шуточками с Эзопом и Мелвиллом.

Ну… Ладно, Рэй, как скажешь.

(Меня вообще гораздо меньше Рэя устраивает вся эта потусторонняя хрень. Как заявил Нэт Хентофф, я остаюсь верным великой и славной традиции жестоковыйных евреев-атеистов, из которой происхожу. Мы с Рэем давно спорим, кто из нас в итоге сорвет куш, а кто поставил на хромую лошадь. Правда, забрать выигрыш победитель не сможет.)

Ля-ля-ля. Вернулись к началу. Слишком много слов, но я все же попытаюсь сплясать этот нетанцуемый ригодон.
(далее...)

Келли Линк - уникальный для современного писательского мира автор. Дебютировав в конце 80-х годов, она до сих пор не написала ни одного романа, но зато выпустила семь сборников малой прозы. Есть в её творческом багаже четыре повести, но главное достояние - это рассказы, которые Келли пишет мастерски. Рассказ Линк для «» создан на стыке научной фантастики о межзвёздных путешествиях и мистической прозы - один из лучших в антологии. Мне напомнил чем-то нолановский фильм «Интерстеллар». О своём участии в сборники Келли Линк рассказывает следующее:

Когда мне было лет десять, я училась в Вестминстерской христианской школе в Майами, штат Флорида. В школе была библиотека, и я помню, как нашла там «Человека в картинках» на вертящемся стеллаже. Я и раньше читала фантастику и фэнтези – Толкина, Клайва Стэйплза Льюиса, Ле Гуин, – я читала сказки Ханса Кристиана Андерсена и братьев Гримм. Но никогда не читала ничего, подобного Брэдбери. Действие этих рассказов происходило в мире, который я знала. Жизнь героев была мне знакома. Но с ними происходили совершенно невероятные вещи – чудесные, страшные, будоражащие воображение. Эти истории навсегда поселились в моей голове. Они стали частью моей ДНК. Я обожаю рассказы Брэдбери, обожаю его язык, его идеи, его персонажей – супружескую пару, сбежавшую от Войны, ребенка-убийцу, жильца из верхней квартиры со странными внутренностями. Я обожаю его космонавтов и смертного мальчика в семье бессмертных. Обожаю его марсиан, его ведьм, его психологов, всех его персонажей, заключавших, казалось бы, очень удачные сделки, о которых потом приходилось жалеть.

Мне было трудно приступить к работе над рассказом для этого сборника, потому что, как только я начала перечитывать мои любимые вещи Брэдбери, мне захотелось читать и читать еще. Мне почти нечего сказать о моих «Двух домах». Одну из историй о привидениях мне рассказал писатель Кристофер Роув. Другую историю мне подарила писательница Гвенда Бонд. Спасибо им обоим и, конечно, – сейчас и всегда – Рэю Брэдбери.

Келли Линк<</b>/i>

Ещё одна антиутопия сборника «». Ощущение, что это маленькая зарисовка к будущему большому произведению. Краткая история событий, произошедших до действия самого рассказа, живописное описание происходящего, интрига, не исчерпанная после окончания новеллы - всё это словно бы говорит: «Давай, уже, преврати меня в роман!» Байо Оджикуту, вышедший из семьи нигерийца-эмигранта, родился и вырос в Чикаго (кстати, совсем скоро - 27 августа - у него день рождения). Наверное, именно знание о том, каково это - покидать родную страну в поисках лучшей жизни - помогло настолько ярко и правдоподобно описать мир будущего, описанный в рассказе. Тот мир, где в гетто добровольно ушли те, кто желал равенства и справедливости. Вот что говорит о новелле сам автор:

В основе «Резервации 2020» лежат темы, затронутые Рэем Брэдбери в больших работах, особенно в «451° по Фаренгейту» и «Что-то злое к нам спешит». Я видел, как в «Фаренгейте» он использовал футуристический ландшафт, чтобы высказаться о современных ему глубоких социальных изменениях в США – изменениях, вызванных послевоенными технологическими новшествами, новым политическим климатом, а также частично детищем технологий и бурными ветрами прогресса, ворвавшимися на глубоко континентальную малую родину автора. «Фаренгейт» смотрит утомленными глазами в будущее, «Что-то злое» оглядывается в детство через ностальгические линзы, в место, которого больше не существует, но оба романа объединяет линия жизни автора: проза Брэдбери впитала в себя Гринтаун еще до «Чего-то злого», и писатель раз за разом возвращается в эту обитель потерянной невинности. И с каждым визитом тектонические плиты под реальностью городка немного смещались.
(далее...)

Антология «» - дань уважения таланту Рэя Брэдбери. В каждом рассказе чувствуется незримое присутствие писателя: то атмосферой, то цитатой, то упоминанием его героев, то обыгрыванием сюжетов мастера, но в рассказе «Дети из проектора сна» главными героями стали сами произведения. Именно они вернут, по мнению Роберта Маккаммона совсем отчаявшемуся человечеству, стоящему на краю гибели, веру в добро, в справедливость, в людей, в себя.

Я написал «Детей из проектора сна», чтобы выразить свое ощущение, что книги Рэя Брэдбери пребывают вне времени. Я совершенно уверен, что фантастический полет его воображения будет воодушевлять читателей – и особенно юных читателей – и в необозримо далеком будущем.

Лично меня книги Рэя Брэдбери наполняют безграничным счастьем. В «Проекторе сна» мальчик, который появляется первым и просит почитать ему книжку, – это я сам. Какую великую радость доставили мне рассказы «Озеро», «Банка», «Ревун», «Коса», «Будет ласковый дождь» и многие-многие другие!

Жить вечно? Брэдбери, безусловно, будет жить вечно, и его потрясающие истории будут проникать в сердца людей до тех пор, пока пылкие человеческие сердца на нашей Земле бьются сильными чувствами и чистой радостью.

Роберт Маккаммон

«Пилигримы» - один из двух «космических» рассказов «Театра теней». В кавычках, потому что, несмотря на то, что действие происходит в будущем, на другой планете, и герои больше ходят в скафандрах, чем без них, но проблемы, чаяния, желания и смыслы, которые их будоражат - известны были задолго до полётов в космос.

Мое знакомство с Рэем Брэдбери началось с рассказа «Вельд». Мне было одиннадцать или двенадцать, и рассказ мне подсунул мой старший двоюродный брат, хорошо понимавший в таких вещах. Я и раньше читал фантастику, но только в комиксах, никогда – в прозе. Именно этот рассказ, как и многие другие произведения мистера Брэдбери, захватил мое воображение и навсегда поселился в той почти бессознательной его части, где сохраняются наиболее яркие и значимые впечатления детства, – образ, который воспроизводится в сновидениях или всплывает в дневных мыслях в те странные мгновения, когда ты вдруг ловишь краешком глаза проблеск незримого.

«Вельд», как и все образцы лучшей фантастики, с его юными персонажами, его откровенной жестокостью, с его безжалостным выбором: жизнь или смерть, происходит от мифа или народной сказки. Дети, столкнувшиеся с неизвестным, – для меня это всегда интересно и драматично. В «Вельде» сильна также и моральная составляющая, как и в некоторых других очень мною любимых научно-фантастических произведениях, и в этом смысле он соотносится с еще одной мощной нравоучительной книгой, а именно с Библией. Черпая вдохновение из этих двух источников, я решил перенести место действия своей истории на неведомую планету, населить ее религиозными миссионерами и их взрослеющими любознательными детьми. Оттолкнувшись от этих персонажей и их окружения, я стал развивать мысль, что Куинн и Лана – это Адам и Ева из будущего, при этом черпая идеи из Библии и «Потерянного рая» Мильтона. Последняя строка рассказа – это отсылка к последним строкам Мильтона. Я работал над этой вещью с искренним удовольствием. Мне было приятно побыть в мире мистера Брэдбери пусть всего час, пусть всего несколько минут.

Джо Мино

В 1989 году, спустя год после того, как моя мама умерла от рака, я проснулся посреди ночи, сел за пишущую машинку и в один присест настучал рассказ. Я даже придумал ему название: «Телефонный звонок». Это была история сына, который – непостижимыми, нереальными способами – пытается спасти маме жизнь, хотя она уже умерла. Мне было необходимо написать этот рассказ. Это был мой катарсис, мое извинение перед мамой, что я не смог сделать большего, чтобы не дать ей умереть, – хотя это действительно было не в моей власти. Я распечатал рассказ, чтобы доработать его позднее, но потом случилось странное. Я его потерял. В течение многих лет я не раз задумывался о том, чтобы восстановить рассказ по памяти. Время от времени я делал заметки. Когда я начал писать сценарии, я набросал черновой вариант киносценария по этому рассказу. А примерно лет десять назад рукопись внезапно нашлась. Бумага пожелтела, чернила точечно-матричного принтера выцвели, но главное, он нашелся – мой потерявшийся рассказ! Я прочел первую страницу и решил не читать дальше. Мне не хотелось, чтобы на меня повлияла первоначальная версия, если я когда-нибудь соберусь переработать рассказ, и я отложил распечатку. С тех пор я ее больше не видел. Недавно я попытался ее найти, но безуспешно. Оригинальная версия снова утрачена.

Когда меня пригласили участвовать в этом сборнике, я сразу понял, что (наконец!) напишу «Телефонный звонок». Рассказ написался стремительно. Впрочем, это понятно – ведь я вынашивал замысел больше двадцати лет. Но это не значит, что история не удивила меня самого и не обрела новое направление. Еще как удивила и обрела! За что я очень ей благодарен. Однако ДНК оригинальной истории осталась, по сути, нетронутой и в новой версии.

Как и многие авторы, я решил стать писателем, вдохновившись историями Рэя Брэдбери. Помню, как я читал «Человека в картинках» в начальной школе и выделял маркером названия рассказов, которые мне понравились больше всего. Сила этих рассказов, их оригинальность, их самобытные, выразительные голоса – это были впечатления, оставшиеся со мной на всю жизнь. Если русские реалисты вышли из гоголевской «Шинели», то современные фантасты мчались следом за Рэем Брэдбери на летающей тарелке. Но фантастика в историях Брэдбери всегда глубже и шире, чем просто фантастика, и поэтому его работы останутся на века: в его историях рассказывается прежде всего о людях в критической ситуации, о людях, которые нам небезразличны… которые небезразличны Рэю. Мой «Телефонный звонок» – это дань уважения великому писателю, который научил меня одной важной вещи: основу всякой хорошей истории, независимо от ее фантастического антуража, всегда составляют стремления человеческого сердца.

Джон Макнелли (антология "")

Рэй Брэдбери изменил мою жизнь. Возможно, это звучит мелодраматически, но я ничего такого не имел в виду. Если бы не Рэй Брэдбери, я не был бы тем, кто я есть, – я не стал бы писателем.

Я начал читать Брэдбери еще в детстве. Жаль, не помню, какую вещь прочел первой, думаю, это была «Октябрьская страна», – но в любом случае годам к десяти-одиннадцати я перечитал почти все его произведения на то время, и одним из результатов этого чтения стало желание писать самому. Я писал продолжения к его рассказам, подражания его рассказам, потому что мне было мало прочитанного, хотелось еще.

Я рос в Небраске, в глухой сельской местности, в западном углу «ручки» штата. В деревне жили всего двадцать человек, и среди них не было ни одного моего ровесника. Автобус отвозил меня в школу в ближайший городок в шестнадцати километрах от дома, но я всегда с радостью возвращался домой, к своим книгам. С городскими ребятами я не очень сошелся.

В седьмом классе учитель английского мистер Кристи дал нам странное задание: он попросил класс написать письма любимым писателям, живым или мертвым. В письме мы должны были объяснить, почему нам нравится их творчество.

Я решил написать Рэю Брэдбери. Но я не просто выполнил домашнее задание, а пошел дальше – сходил в библиотеку и разыскал почтовый адрес Брэдбери в справочнике «Современные авторы», послал ему несколько своих рассказов и спросил его мнения, получится ли из меня писатель.

Через несколько недель я получил письмо. Оно было отпечатано на самой красивой бумаге, что я встречал, и адресовано мне. «Дорогой Дэн Хаон! Не разрешай никому указывать тебе, кем ты хочешь стать. Хочешь быть писателем – будь писателем. В твоем возрасте я писал каждый день, и выходило у меня намного хуже, чем у тебя. В самом начале важно не качество, а количество. Чем больше пишешь, тем лучше получается. Если будешь писать по рассказу в неделю следующие три-четыре года, увидишь, насколько заметными будут изменения. А кроме того, это так весело! Ты часто бываешь в библиотеке? Надеюсь, что да. Если нет, то с сегодняшнего дня твое место в библиотеке – если ты не пишешь сам, то читаешь, ищешь, изучаешь поэзию, публицистику, историю и многое другое! Не сбейся с курса!»
(далее...)

Рассказ Ли Мартина (кстати, этот писатель номинировался на "Пулитцера" по художественной литературе в 2006-м году с романом The Bright Forever) - одна из жемчужин "". Словно бы с него вступила в бой тяжёлая аудитория, и просто хорошие новеллы разбавили шедеврами. До этого было ощущение, что "ребята пока разминаются", но после "Кота на ужасном диване" это ощущение исчезло, литераторы стали играть в полную силу.

Источником вдохновения для моего «Кота на ужасном диване» послужил рассказ Рэя Брэдбери «Я увидеть вас никогда». Короткий, чуть больше тысячи слов, рассказ повествует о миссис О’Брайен, жилец которой, мистер Рамирес, появляется в сопровождении двух полицейских и говорит ей, что должен съехать, поскольку его высылают в Мексику: его временная виза давно просрочена, и полиция об этом узнала. Ему придется оставить работу на авиазаводе, где он неплохо зарабатывает. Придется оставить свою чистенькую комнатку с синим линолеумом и цветочными обоями. Что хуже всего, ему придется оставить миссис О’Брайен, «строгую, но добрую хозяйку», которая не сердится на него за то, что в конце недели он приходит чуточку навеселе.

Я много лет использовал этот рассказ для разбора на своих лекциях. Заметьте, говорил я своим студентам, как искусно Брэдбери нагнетает ощущение горечи и потери пристальным вниманием к деталям обстановки в доме миссис О’Брайен: к просторной кухне, длинному обеденному столу, покрытому белой скатертью, на которой стоят стаканы, кувшин, тарелки, чашки, разложена столовая утварь, к свеженатертому полу, – и к приятным обстоятельствам жизни мистера Рамиреса в Лос-Анджелесе: купленные им радиоприемник, наручные часы, украшения для подруг, походы в кино, поездки на трамвае, обеды в ресторане, опера и театр. Все это контрастирует с воспоминаниями миссис О’Брайен о поездке в приграничный мексиканский городишко – грунтовые дороги, иссушенные поля, глинобитные домишки и пустынный пейзаж. Именно в этот мир вынужден вернуться мистер Рамирес, и именно эти мелкие детали рисуют нам картину его отчаяния.

Я обращаю внимание студентов на то, как Брэдбери отходит в сторону, позволяя страданиям мистера Рамиреса органично проявиться через детали рассказа. Мистер Рамирес говорит: «Миссис О’Брайен, я увидеть вас никогда, я увидеть вас никогда!»

В финале рассказа миссис О’Брайен, которая обедает вместе с детьми, понимает, что это правда, и снова ее грусть проявляется в деталях. Мастер недосказанности, Брэдбери описывает, как она тихо прикрывает дверь и возвращается к обеденному столу, как она берет кусочек еды и долго ее жует, уставившись на закрытую дверь. Когда она кладет на стол вилку и нож и сын спрашивает ее, что случилось, миссис О’Брайен отвечает, что она только что осознала – тут она закрывает лицо руками, – что никогда больше не увидит мистера Рамиреса. Осознание потери накрывает ее, когда она уже не может выразить свою грусть, как сделал это он. Слишком поздно. Я указываю студентам на иронию этого хода, как ненавязчиво он сделан, потому что искусный писатель позволяет формировать эмоции деталям описанного в рассказе мира.

Надеюсь, мне удалось это в конце «Кота на ужасном диване», когда мой рассказчик, Лекс, по собственной вине не смог сблизиться с единственным человеком, который мог принять его потерю близко к сердцу.

Ли Мартин

Даже если бы до чтения антологии «» я был знаком с творчеством всех двадцати шести писателей, чьи рассказы в неё включены (а знал я на тот момент только четырёх, и, обращаю ваше внимание, что Дэвид Моррел - был в этой четвёрке!), уверен, что даже в этом случае вряд ли наличие кого-либо ещё в сборнике удивило меня больше, чем присутствие автора "Рембо". Ну, никак не ассоциировался он у меня с Брэдбери, а поди ж ты... И рассказ получился даже вполне в духе всей антологии. Вот, что по этому поводу говорит сам писатель:

Я задумал «Спутников» как перевертыш идеи рассказа Рэя Брэдбери «Толпа». История получилась очень личной. Все, что происходило в первой части рассказа, события в оперном театре, на самом деле приключились со мной и моей женой. Это был самый сюрреалистический вечер в моей жизни: преодолевая бури и грозы, я торопился прилететь из Лос-Анджелеса, чтобы успеть в оперу, там мы познакомились со стариком и молодым парнем (он на самом деле был монахом из монастыря «Христос в пустыне»), оказались рядом в зрительном зале, решили из-за них уехать пораньше и обнаружили, что наши машины на стоянке припаркованы бок о бок. Я уж начал думать, что у меня с женой завелись личные ангелы-хранители и что ранний отъезд из оперного театра позволил нам не попасть в шторм, а сам я оказался в стране Рэя Брэдбери.

Дэвид Морелл