1941 год: как сражалась Рига

1941 год: как сражалась Рига

Самый известный боевой эпизод начала войны в Риге — это прорыв через железнодорожный мост авангарда немецкой боевой группы полковника Лаша и его уничтожение 29 июня 1941 года на набережной 13 Января. Но несколько лет назад  в Интернете появились фотографии советских танков, подбитых у этого моста — но на левом берегу, в Пардаугаве. Там то откуда? Оказывается, бои в Риге шли два дня — и не только на набережной.

Известно это стало благодаря питерскому военному историку Сергею Булдыгину, автору изданной несколько лет назад книги «Борьба за Ригу. 1941».

«Немецкая авиация обнаглела»

К моменту начала боев под Ригой Северо-Западный фронт уже потерпел поражение в Приграничном сражении с немецкой группой армий «Север».   «Руководство фронта потеряло всякую связь с армией. Армия неуправляема, стихийно отходит, беспорядки», — докладывал 26 июня в Москву замначальника 3-го отдела штаба фронта Асмолов.

В Москве констатировали, что «штаб фронта с 23 июня потерял связь со многими соединениями и частями, с 11-й армией в целом, по существу прекратил руководство ими, так как все попытки установить связь успеха не имели.

Основной причиной отсутствия связи является уничтожение ее авиацией противника, а также действием разрозненных диверсионно-повстанческих групп из числа лиц местных граждан, сочувствующих германскому национал-социализму».

Господство немцев в воздухе не давало возможности нормально снабжать боеприпасами даже те части с которыми была связь. Действовавшая на рижском направлении 8-я армия сообщала, что «в частях может находиться не более 1/4 боекомплекта всех выстрелов.

По заявлению представителя Артуправления фронта, 26 июня части армии должны снабжаться боеприпасами со складов гор. Риги. Но отправление боеприпасов эшелоном из г. Риги по железной дороге считается рискованным, так как не исключена возможность бомбардировки его самолетами противника».

Командующий 8-й армией обратился непосредственно в Генштаб: «Прошу прикрыть истребителями. Немецкая авиация обнаглела».

Но что могли сделать в Москве? От авиации фронта к тому времени остались одни обломки.

Восстание в городе

Аэрофотосъемка Риги. Июнь 1941-го.

Стрельба в городе началась задолго до подхода немцев — с 23 июня. А 26 июня составлявший гарнизон Риги 28-й мотострелковый полк и курсанты Рижского пехотного училища были брошены на помощь Лиепае. Их выход из города послужил сигналом для нового восстания.

В его подавлении основную роль играла 22-я дивизия НКВД.

«С целью ликвидации вражеской деятельности штадивом 22-й мсд были созданы истребительные группы в количестве 10 человек каждая из числа командного состава, которые, руководя приданными подразделениями 5-го мсп и 80-го ж.д. полка, уничтожали бандитские формирования и наводили порядок в г. Риге», — говорится в донесении.

«Начиная примерно с 6.00 27.06 через Ригу стали проходить машины штаба армии и других частей беспрерывным потоком,  — говорится в журнале боевых действий 8-й армии. —  Этот поток машин послужил, видимо, отправной данной для начала действий «пятой колонны», а поэтому в десятом часу утра из многих домов с чердаков и окон началась стрельба по отходящим частям.

Особенно крупная перестрелка вплоть до мелких орудий происходила в районе моста, выходящего на Псковское шоссе. Здесь почти с крыш всех прилегающих домов велся огонь».

Раньше бы их назвали «Латышскими националистами», но штука в том, что в списках арестованных частями НКВД в те дни отнюдь не только латышские фамилии. Вот рядом стоят  «Лукинс Миервалдис Янович, Райницс Николай Георгиевич, Кузнецов Матвей Николаевич…»

А с другой стороны, спешно формируемые рабочие батальоны на 80% состояли из рабочих-латышей.

Бой на набережной

Командование наступавшей на Ригу немецкой 18-й армии расчитывал взять город с налета. Для этого была сформирована боевая группа полковника Лаша (в 1945-м он будет комендантом Кенигсберга). Это была внушительная сила — несколько разведбатальонов, усиленных артиллерией и самоходными штурмовыми орудиями – «штугами». 29 июня она ворвалась в Пардаугаву.

Автомобильный и понтонный мосты через Даугаву были уже взорваны, но по железнодорожному мосту авангарду группы удалось проскочить на набережную 13 Января. В его составе было 5 «штугов» обер-лейтенанта Гейблера, 3 зенитных орудия (эти 88-миллимитровки были прекрасным противотанковым средством) и одна противотанковая пушка. Поддерживало их до двух рот пехоты и взвод саперов.

Взрыв железнодорожного моста немцам удалось предотвратить, но остатки артиллерии 10-й стрелковой дивизии, успевшей переправиться через Даугаву раньше немцев, взяли его под обстрел. Группа Гейблера оказалась, таким образом, отрезанной, но немцев это не смутило и они пошли в атаку.

Прорыв Гейблера вызвал панику среди добровольцев полка Рижской рабочей гвардии (на Югле загрядотрядом в итоге было остановлено около 300 дружинников). Зато не дрогнул 83–й железнодорожный полк НКВД капитана Губанова, вступивший в бой с противником.

Против прорвавшихся немцев советское командование бросало в бой все, что удавалось собрать. Командиру 28-й танковой дивизии, от которой после боев в Литве оставались одни ошметки, было приказано создать сводный отряд для ликвидации немецкого плацдарма на набережной.

Командиром отряда из 8 танков был назначен капитан Семченко. Отряд принял участие в бою с «двумя танками» (так в тексте документа, на самом деле это были «штуги») и уничтожил их плюс противотанковую пушку. Бой проходил на Привокзальной площади, советский отряд тоже потерял 2 танка.

Подбитый советский танк из отряда капитана Семченко в начале улицы Марияс.

Еще два «штуга» записано на 83-й полк. «Геройски сражался помкомандира взвода 83–го ж/д полка старший сержант Макаренко Василий Данилович. Все отделение выбыло из строя. Макаренко, оставшийся в живых, вступил в бой против двух немецких танков и уничтожил их гранатами», — говорится в донесении командира полка Губанова.

Конечно, кое-что в тогдашних донесениях могли и преувеличить, но как бы то ни было, отряд Гейблера в бою был разгромлен, лишившись и «штугов», и артиллерии. Остатки отряда перебрались в Пардаугаву по поврежденному мосту под покровом темноты.

Наконец, саперам 10-й стрелковой дивизии удалось повредить железнодорожный мост до «непроходимого» для техники состояния. Это вынудило немцев искать другие решение на штурм города.

Бои в Пардаугаве

Тем временем и 29, и 30 июня на правый берег Даугавы через Ригу пытались прорваться советские части, отходящие от Елгавы и Лиепаи, которых бросок Лаша отрезал от тылов.

29 июня рота курсантов Рижского Пехотного училища натолкнулась на его части в Пардаугаве и завязала с ними упорный бой. Командовал курсантами лейтенант Павлов. Рабочие и флотские части, отступавшие из Вентспилса и Лиепаи, присоединились к сражавшимся курсантам.

Им удалось подавить огонь нескольких пулемётов противника и на лодках и подручных средствах переправиться на правобережье Даугавы.

Затем в Пардаугаву вошел 204-й стрелковый полк, расчитывая на рижские мосты. Но они к тому времени были взорваны, так что, отбиваясь от наседавших немцев, ему тоже пришлось переправлялся через Даугаву на подручных средствах в районе Волери.

Отряд под командованием командира 144-го танкового полка полковника Кокина попытался прорваться через Железнодорожный мост. В его состав входило 10 танков БТ-5 и БТ-7, 6 бронеавтомобилей, отряд пограничников, 3 орудия и две роты бойцов 10-й стрелковой дивизии.

Однако немцы здесь успели создать крепкую оборону с помощью 88-мм зениток и «штугов». В результате прорыв не получился, под угрозой окружения Кокин отдал приказ уничтожить оставшиеся после боя танки, разбил отряд на мелкие группы и приказал самостоятельно пробиваться на правый берег Даугавы.

Сам полковник перебирался на северный берег реки в группе с командиром 4-го танкового батальона своего полка капитаном Деевым. Дальнейшая судьба обоих неизвестна.

Подбитые БТ-7 из отряда полковника Кокина.

А последний бой под Ригой прогремел 2 июля, когда немцы окружили на ее восточных окраинах отступавший от Вентспилса 114–й стрелковый полк 67–й стрелковой дивизии, той самой, что обороняля Лиепаю. Полк погиб практически в полном составе.

Неизбежная сдача

Группа Лаша в Риге потеряла 31 офицера и 551 унтер–офицера и солдата, в том числе пропавшими без вести 246 человек. По ожесточенности и уровню потерь эти бои оказались вполне сравнимы с обороной Лиепаи.

Дошло до того, что 30 июня командующий 18–й армией приказал 1–му армейскому корпусу остановить продвижение своих дивизий на восток, чтобы помочь Лашу. На протяжении всего дня 30 июня части корпуса активно готовились к переправе через Даугаву в районе острова Доле, в 5 километрах южнее города.

Но в тот же день командующий Северо–Западным фронтом генерал–полковник Кузнецов принимает решение начать отвод войск с рубежа Даугавы. Это автоматически означало  сдачу Риги.

К тому моменту немцы уже форсировали Даугаву силами 4–й танковой группы у Даугавпилса и Крустпилса. Прикрывавшая это направление наша 8–я армия была фактически разбита. Дальнейшая оборона Риги привела бы к быстрому окружению сражающихся здесь частей.

В ночь на 30 июня начался отход защитников города в северном направлении к Валке.

Летом 1941 года сдача Риги была неизбежна. Высшее командование РККА совершенно иначе представляло себе начало войны, предполагалось, что, как и в Первой мировой, сначала будет двухнедельный период развертывания, и только потом в дело вступят главные силы.

Хотя «снизу» ситуацию оценивали куда адекватнее. Так полковник Старунин в журнале «Военная мысль» писал: «При наступлении на Польшу германское командование не выбрасывает „армию вторжения“, а наносит удар всеми силами».

В ответ на такие «инсинуации» начальник штаба Прибалтийского особого военного округа генерал–лейтенант Кленов заявлял: «Подобный вывод …может быть допущен для такого государства, как Польша, которая, зазнавшись, потеряла всякую бдительность и у которой не было никакой разведки того, что делалось у немцев в период многомесячного сосредоточения войск».

Но война в итоге пошла «по Старунину», а не «по Кленову». Упредив Красную армию в развертывании, немцы нанесли мощный удар собранными в кулак частями, который просто смёл с поля боя  наши слабые, неотмобилизованные, растянутые на 20-40 км дивизии.

Чтобы вернуться сюда, Красной армии понадобиться 3,5 года тяжелых боев.

Константин ГАЙВОРОНСКИЙ.