«Из жизни букв», — некоторые мысли по ходу чтения книги Зоhар

Каббала — прежде всего, работа с буквами и со словами, следствием которой становятся порой удивительные наблюдения. Одно из таких наблюдений встречается в книге זהר חוק לישראל (), представляющей собой избранное непосредственно из Зоhара, с комментариями рава Иеhуды Ашлага, также известного как «Бааль Сулам» («Хозяин лестницы»).

В ней, например, рассматриваются фундаментальные понятия — «истина» (на иврите «эмет», אמת) и «ложь» («шекер», שקר). Нетрудно заметить присутствие так называемых «букв-матерей» тут и там: в «истине» мы видим «алеф» (א) и «мем» (מ), ассоциированных со стихией Воздуха («авир», אוויר) и Воды («маим», מים); во «лжи» — «шин», которая соответствует Огню («лисроф» — לשרוף с корнем [СаРаФ], שרף — «сжигать»; отсюда же ведет свое происхождение слово «серафим» — огненный ангел), но и также Среднюю линию, трех праотцов (Авраhама, Ицхака и Яакова). Если от «эмет» убрать «алеф», останется «мет» (מת) — смерть, а если из «шекер» подобным же образом изъять первую букву, останется «кар» (קר) — «холод», что вполне символично.

Казалось бы, логичнее было бы поместить букву «шин» не в начале слова «шекер», а конце «эмет», вместо «тав» (ת), идущей, кстати, в алфавите сразу после «шин» и являющейся последней буквой такового. Но в источнике объясняется, что, если бы «шин» не было добавлено ко «лжи», то никто бы в ложь не верил. А так, взяв кое-что от святого, можно заставить окружающих принять в выдумку за чистую монету. Вероятно, в этой связи полуправда считается более опасной, нежели явное, бесстыжее, а потому и не особенно-то правдоподобное измышление. В любом обмане должно быть что-то от истины, чтобы в него поверили.

Слово «шекер», в общем-то звучащее более-менее благообразно, и даже вызывающее у далеких от иврита людей, типа меня, ассоциации с положительными значениями (например, «шахар» — שחר, «рассвет»), содержит в качестве центральной букву «куф» (раньше она воспроизводилась как «коф»), связанную с «бездонными, неутолимыми желаниями», и именно в ней заключается

невозможности исправления (ложь можно опровергнуть, но правдой она от этого не станет). Более того — «куф», даже больше, нежели «айн» (еще одна «неоднозначная» буква еврейского алфавита), связывается с силами Обратной стороны:

«Буква куф может быть произнесена как коф – обезьяна. Ножка буквы куф спускается вниз секретом написанного: מות יורדות רגליה – ноги её спускаются к смерти. Миры нечистоты подражают мирам святости, как обезьяна подражает человеку, секретом сказанного: אלקים עשה זה לעומת זה – Вс-вышний создал миры нечистоты напротив миров святости. Так буква куф символизирует силы, от которых питается нечистота.»

[В Зоhаре разъясняется более подробно, что через «куф» Обратная сторона получается один вид Света, а через «рейш» — другой, и это — «буквы ситра ахра», סטרא אחרא]

По прочтении всей этой информации вспомнился мне такой случай: учась в ульпане на уровне алеф, еще в Новгороде, я не отличалась красивым правильным почерком, — впрочем, каракули мои были вполне разборчивы, и претензий ко мне по их части не возникало. Но наша замечательная учительница (больше ни в одном ульпане я не встречала столь же высококлассного специалиста в своей области), все время меня исправляла:

— Ты пишешь «куф», как «hей»(ה), они у тебя вообще ничем не отличаются! Хотя бы ножку рисуй более длинной, чтобы было понятно!

— Да как же, «не отличаются», — недоумевала я, рассматривая свою писанину, — Очень даже отличаются, я бы не перепутала.

Буква «hей», дважды присутствующая в Тетраграмматоне, несет символику святости и жизни (ее добавил Г-сподь в имена Авраhама и Сары, тогда еще Аврама и Сарай). А некоторые так и норовят смешать святое даже не с будничным, а с прямой его противоположности, что потом одно от другого не отличить…

Mirrored from .