Литпремии: раньше награждали за любовь к Родине и гуманизм, теперь — за русофобию и подлость

Ещё о

Премия за русофобию
Верность либеральным ценностям стала условием для получения литературных премий

В Советском Союзе к писателям относились строго, но бережно. Существовало несколько премий в области культуры, наивысшей среди которых была Ленинская. Писатель, единожды ставший ее лауреатом, мог больше не думать о хлебе насущном: премия сама по себе была внушительного размера, плюс к этому тиражи книг премированного начинались от ста тысяч экземпляров, а это серьезные гонорары.

---

Вторыми по значимости были Сталинская премия и сменившая ее после 1952 года Государственная премия СССР. Денежное ее содержание было меньше, чем у «ленинки», но тоже весьма и весьма приятное — 5 тысяч рублей. Ну, и тиражи, соответственно. Так что вопрос хлеба с маслом отпадал и тут.

---

После развала СССР Ленинская премия была упразднена, и осталась одна Государственная премия Российской Федерации. Но, как грибы после дождя, расплодились полугосударственные и частные премии, крупные, средние и крошечные, денежные и номинально-поощрительные, либеральные и патриотические… На сегодняшний день в России 336 (триста тридцать шесть!) литературных премий. Безусловно, большая часть из них является региональными и массовому читателю ни о чем не говорит, а для писателя, кроме диплома в рамочке, ничего не дает. Но за двадцать четыре года «свободы и демократии» сформировалось несколько премий, являющихся желанными для писателя и служащих знаком качества для читателя. Говоря проще, оформились бренды. О них и поговорим.

Принципиальное отличие советских премий от нынешних было даже не в их государственном статусе, а в самом механизме присуждения: поощрялся уже состоявшийся, известный широкому кругу читателей автор; награду вручали за заслуги. И далеко не всегда, как нас любят сейчас убеждать, это были идеологически выдержанные тексты. В разное время Государственную премию получили Василь Быков, Григорий Бакланов, Анатолий Приставкин, Фазиль Искандер, Валентин Распутин, Федор Абрамов. А Виктор Некрасов, ударившийся впоследствии в диссидентство, вообще был обладателем Сталинской премии. Вручали, конечно, и бездарям, чьи «кирпичи» о рабочих и колхозницах невозможно осилить никогда в жизни, если читать их добровольно, но в целом паритет между качеством литературы и верностью партии сохранялся.

Совсем иначе сейчас. Литературные премии из института поощрения превратились в инструмент продвижения автора на рынке. Премию дают, чтобы закрепить в сознании читателя того или иного автора, маркировать его качественным, заслуживающим доверия. За счет этого увеличивается тираж. В наше время объективно снизился интерес к серьезной художественной литературе. Мы, возможно, продолжаем оставаться самой читающей нацией, только вот читаем в большинстве своем всякую дрянь; низкопробные детективы и боевое фэнтэзи поставлены издателями на поток точно так же, как пошлые сериалы в эфире федеральных каналов. Но это полбеды, а точнее — одна сторона медали.

А на другой стороне — содержание премируемых книг, их идеологическая направленность, которая местами переходит в антигосударственную и русофобскую. Картинка вырисовывается катастрофическая. Русскую историю и культуру бьют как в кузнице двумя молотками: один огромный (масскульт), другой поменьше (сегмент серьезной литературы), выплавляя уродливый эрзац, который со временем станет архетипом.

Крупнейшая отечественная премия «Большая книга» (и вторая в мире после Нобелевской по величине призового фонда), спонсируемая олигархами Авеном и Абрамовичем, с момента своего основания в 2005 году сформировала тенденцию: чем меньше любви и надежды в тексте, тем лучше. И это принципиальный момент, потому что именно любовь с надеждой оживили великую русскую литературу, именно эти гуманистические категории воспитали человека, которому очень трудно быть подлецом. Пушкин, Лермонтов, Толстой, Достоевский, Маяковский, Блок, Симонов, Леонов, Распутин немыслимы без надежды и без любви. Это фундамент христианской этики, разрушь его — и надломится нравственный стержень в человеке. И ломают, и рушат размеренно и методично.

Помимо этой центральной задачи, премия «Большая книга» выполняет и второстепенную: формирует либерально-ориентированную картину мира. Потому что 90% ее лауреатов занимают сегодня откровенную антигосударственную позицию и не стесняются в выражениях по отношению к Русскому миру. Это не случайность и не совпадение, это совершенно осознанная работа по размыванию культурного кода русского человека, по искажению нашего прошлого. Внятные, светлые, честные и искренние книги никогда не попадут в эту премиальную историю.

Но если «Большая книга» хотя бы учитывает литературный критерий, и откровенно слабые тексты до финала все-таки не доходят, то с такими премиями, как НОС, «Русский Букер», «Русская премия» дело обстоит гораздо хуже. Романы, отмеченные призовыми местами, как правило, не имеют дальнейшей читательской судьбы, а обязательным условием получения премии является верность либеральным ценностям. Кто больнее пнет нашу страну, тот и в дамках. И важно понять, что в этом нет сиюминутной выгоды. Не имеет значения, что книги лауреатов живут один год и практически не переиздаются, что никто уже не вспомнит, кто такие были Марк Харитонов и Рубен Гальеро. Из года в год медленно, спокойно и планомерно формируется специфический культурный метод. Писателю как бы дают понять: хочешь войти в когорту избранных — ругай Россию, плюй в ее прошлое, высмеивай русский менталитет. Это такая компьютерная программа, некий вирус отрицания живого русского слова. А когда подобное происходит на протяжении десятилетий — в сознании читателя формируется новая традиция, точнее — антитрадиция. Как хорошие, светлые книги подпитывают нравственные основы человеческой души, точно так же книги дрянные их отравляют. И вот уже нет у человека внятных ответов на назревшие цивилизационные вызовы. Это не теория заговоров — это такая модель «чудного нового мира», в который нас стараются запихнуть.

Конечно, иногда, как у любой программы, бывают сбои. Так, совершенно неожиданно, «Русский Букер» получил Михаил Елизаров, а «Большую книгу» — Захар Прилепин. Но единичные исключения только подтверждают общее правило.

Особняком стоит премия «Национальный бестселлер». Созданная принципиальнейшим Виктором Леонидовичем Топоровым, она единственная пытается сохранить равновесие в борьбе идеологий и вывести на первое место именно литературный критерий. Иногда это получается, иногда нет, поскольку оргкомитет с каждым годом проявляет чудеса дипломатии, находя спонсоров для очередного премиального сезона. А кто платит деньги, тот, как правило, и музыку заказывает.

Читателю в этой ситуации необходимо понять оду простую вещь: строка на обложке книги «лауреат такой-то премии» вообще ничего не значит. Собирать домашнюю библиотеку современной литературы придется на ощупь, вслепую, но делать это все равно надо. Потому что дом, где нет книг, ущербен.

А русскому писателю придется взять на вооружение старый добрый тюремный принцип: «Не верь, не бойся, не проси!»