Живыми не брать

Пришла в голову тема - пишется внепланово

Начало
20 мая 2018 года
Дагестан, Россия
Рынок «Восточный»

И все-таки… не то… нет, совсем не то.
Как это обычно и бывает в городах Востока, центром общественной жизни дагестанской столицы – является рынок. Скажу честно, я не первый раз на восточном рынке, и могу сравнивать. Я был на золотом рынке Дубая, в этой пещере Алладина, я был в Пешаваре, на Кархана-маркете, который занимает целый жилой район, я ждал осведомителя на рынке Машкуф в сирийском городе Хомсе и так и не дождался, и выбираться оттуда пришлось с боем, я торговался с афганскими таджиками за комплект пуштунской одежды в Хороге, столице таджикского вилайята Горный Бадахшан, чтобы не привлекать внимания на той стороне, за речкой. И сейчас – я вам с уверенностью скажу, что Дагестан и его рынок – это совсем не то. Это – Россия. Это – колхоз. Пусть и с местным, непередаваемым колоритом…
Колхоз…
Толчея машин и людей на входе, куча рекламных плакатов – то, что Коран запрещает изображать живые существа – пофиг-нафиг, изображают и еще как. На входе ларек, в нем есть даже старые магнитофонные кассеты на девяносто – тут магнитофоны еще в ходу, хотя во всей остальной России музыку уже покупают на дисках или скачивают. Попугайская пестрота обложек, в Дагестане несколько ходовых языков, и у каждого народа теперь есть хоть одна эстрадная знаменитость, которая поет на их языке – имя этой знаменитости за пределами Кавказа никому ничего не скажет, но здесь они популярны, их приглашают петь на свадьбах. Опять-таки, никакого почтения к шариату, на обложках – указанные звезды, часто не совсем одетые, иначе продаваться не будет. Тут же – менялы ноют «Доллары, доллары берем», евро здесь почему то не прижились, хотя в банках поменять могут, нищие с того берега Каспия бубнят – садаху, садаху давай ради Аллаха. Садаха или Саадака – это милостыня, положенная в исламе. Несмотря на чудовищную безработицу – своих нищих тут нет, каждый нищий – это позор для народа, а народов тут много и позориться нельзя. Любому найдут место, любого пристроят – вкалывать на стройке, пасти овец в горах, или оформят фиктивную инвалидность, по которой от куфарского государства будут приходить деньги просто так. Обычно – фиктивную инвалидность оформляют в пополаме с врачом – так что врачи здесь богатые люди. Это не говоря о других подработках, начиная с тайного лечения раненых боевиков и заканчивая такими щекотливыми услугами, как восстановление девственности.
- Тебя ждать?
Здесь все обращаются друг к другу на ты – если считают тебя своим. Меня – считают, и это хорошо.
- Нет, баркалла, брат. Вот, держи.
Я передаю деньги.
- Рахмат…
Выбираюсь наружу. Солнце сегодня – печет по-летнему и видимость – как говорят авиаторы – на миллион. И люди. Толчея, шум машин… Дагестан очень населен, особенно его столица, и это хорошо видно. Хотя – с тем же двадцатимиллионным Карачи – не сравнить…
Мне – внутрь.
Недавно – павильоны накрыли прозрачным и куполами из какого-то оргалита – но стало только хуже, теперь дышать нечем, не проветривается совсем. Я прохожу через ворота, мимо голого по пояс сборщика дани – и окунаюсь в торговые ряды… многоголосый, на разных языках торг, непередаваемый аромат химии от тюков китайского шмотья, бесстыдно выставленные на витрине бюстгальтеры размера такого, что одну их чашку – можно использовать как подкладку под шлем. Тут же – шмыгают пацаны, предлагают позвонить, разносят куски чуду* и горячий чай, если зазеваешься – могут и ограбить. Но меня не ограбят, я и не такое видал.
Я работаю в одиночку, без прикрытия. Ставлю сеть. Еще год назад – ее не было. Но теперь – в связи с изменившимся характером угроз – секретным указом президента вся территория СКФО – приравнена к иностранным государствам, и теперь СВР и ГРУ – могут работать здесь, налаживать агентурные сети, вести активную агентурную и радиоразведку. Решение – можно сказать, давно назрело. Местные правоохранители неэффективны и коррумпированы, а приезжие (точнее наезжие) МВДшники и ФСБшники – озверели, спелись с местными и теперь творят такое… Я вам еще расскажу о том, что они творят. Все это – приводит к обострению ситуации здесь и на Кавказе в целом, нарастанию негативных настроений,, продолжающемуся оттоку людей в горы и на Ближний Восток, на джихад. Отъезд на Ближний Восток, массовый – начался после того, как в Сирии началась гражданская, точнее – гражданско-религиозная война, и продолжается до сих пор. По данным местного ФСБ – только из Дагестана выехали на джихад несколько тысяч человек, эти цифры вам никто не подтвердит, но это так. Выезжают все, начиная от пацанов, которые нажили себе кровников или попали в розыск, и заканчивая такими одиозными персонажами как Абу Банат (в переводе – отец дочерей). Бывший сотрудник ГИБДД, он принял радикальный ислам и выехал на джихад, в Сирии сколотил группу из конченных отморозков. Их действия – вызвали ненависть местного населения, и даже кураторы из Аль-Каиды вынесли им такфир – то есть обвинение в неверии, и в том, что они действуют не по воле Аллаха. Абу Банат горевал недолго – присоединился к Исламскому государству, там с этим проблем нет, там таких отморозков полна коробочка…
Сегодня на рынке – у меня встреча с информатором. Хамзат или Гамза – связан с ваххабитами, его брат давно поднялся** – но ему подниматься запретил, сказал – кто-то должен заботиться о семье. Но он поддерживает контакт с братом и является одним из связных бандподполья. Работает в Махачкале таксистом. Ну и… помогает, чем может. Покупает сотовые телефоны … их бандитам требуется много, это расходный материал, сдает обратно на рынок паленые, закупает жратву, передает кому надо флешки и забирает деньги. Понятно, что и сам не бедствует, даже наоборот – скромный таксист по данным, которые можно выловить в базе данных юридических лиц ЕГРЮЛ является собственником семи фирм, приносящих доход. Это – уже следующая стадия эволюции местного бандподполья – которое прошло все те же стадии, через какие прошли и наши бандиты в девяностые. Сначала – воевали за идею, потом начали собирать закят. Потом – закят стал важнее идеи, сейчас бандподполье – это на девяносто процентов рэкет и на десять процентов – джихад, причем теракты – имеют целью в основном устрашение коммерсов, чтобы платили. Все просто – приходит тебе флешка, там человек в черной маске и с автоматом на фоне черного флага джихада – разъясняет тебе, что если ты торгуешь, то должен платить закят. А если ты не мусульманин, то ты должен платить джизью. Денег в республике не то что много – но больше чем в прошлые годы, и поэтому – платят. Какое-то время бандиты просто не знали, что делать с деньгами, с общаком – байтулмалом. Закапывали в землю, в тайники, носили с тобой, однажды при разгроме банды у одного из боевиков обнаружили целый рюкзак наличных денег. Потом – бандиты стали умнее, теперь деньги – передаются родственникам, те на них открывают торговлю, заведения общепита, покупают недвижимость под сдачу в аренду. В Кызылюрте например, открылась сеть магазинов, которая так и называется «Байтулмал». Это чтобы всякие лохи соображали и лишнего не думает. Кто поглупее – покупает здесь, а кто поумнее – отправляет родственникам, и те покупают в российской провинции, а то и в Питере, в Москве. Деньги – вкладываются, работают, приносят доход. Думаю, лет через десять трансформация окончательно завершится – слезут с гор, выйдут из леса, оденут костюмы, купят Мерседесы и будут торговать, строить дома, разводить овец и кур и крайне нервно реагировать на упоминания о прошлом…
Но до этого – надо еще дожить…
Всем. В том числе и мне.
В такой толчее – получить заточку в спину и отправиться, как говоря местные, в ахачаул*** – проще простого – но я туда не собираюсь. Куртка, которую я ношу – она немецкая, подбита изнутри кевларом, жарко, но делать нечего. На поясе, в сумке – пидорке – пистолет с запасным магазином, который со мной еще с Пакистана. Это СИГ226, но под патрон ТТ, с четырнадцатиместным магазином****. Самое то, если учесть, что обычно киллеры здесь работают с машин. Если задержат… то будет плохо, но – вряд ли задержат. Надо просто знать некоторые правила – чтобы не выделяться из толпы…
Чистая психология…
Точка один – это магазин религиозных товаров и принадлежностей. Он расположен в глубине торгового ряда, у него скромная вывеска, и здесь – торгуют часами и телефонами, которые подают сигнал о намазе и даже умеют петь азан, ковриками для молитвы, религиозной литературой – например, «Крепостью мусульманина». Здесь – мы должны увидеться с агентом, и, не вступая в контакт – проверить друг друга – есть ли хвост…
- Уважаемая, вот эти штаны покажите, да
Торговка - толстая, золотозубая – лыжной палкой снимает с витрины требуемое и протягивает мне, не переставая громогласно жаловаться кому-то на жизнь по сотовому телефону…
- … Я ему сколько раз говорила… Сколько раз говорила, не бери эту проститутку, у них в народе все такие проститутки, да. Возьми нашу, сколько хороших девочек есть наших, да. И вот теперь что делать… вах… позор на весь род…
Похоже сын не послушался маму и женился по любви. И теперь – ему это вышло боком.
Сэ ля ви. Такова жизнь…
- И вот теперь что делать… да что делать… Запись эта уже по всему городу есть… вах… стыд какой, на улицу не выйти…
А вон и мой агент. Нервничает. Но это нормально, я бы на его месте тоже нервничал. У ваххабитов – в Уголовном кодексе только одна мера наказания…
Высшая.
Идет к магазину. Сумка в левой руке – значит, есть послание, готов к контакту. Контакт у нас происходит как в старые добрые времена – моменталкой. То есть – мы встречаемся где-то и обмениваемся флешками при мимолетном контакте. Ни о каких разговорах, встречах в кафе и так далее – не может быть и речи. Здесь даже у стен есть уши…
Заходит.
Хоп! А это – что? Точнее – кто?
Да… вон тот фрукт стоит. Он кто такой?! Явно не местный. И работает он… кто же так работает… что за хрень…
- Хороший товар, дорогой, недорого отдаю, последнее. Брать будешь, скидку сделаю…
Я бы конечно поспорил с тем, что этот китайский костюм так уж хорош. Но на безрыбье, ткак говорится…
- Померить бы…
- А вон, у Резиды! Резида!
Примерочная кабинка здесь – это просто покрывала, вывешенные кругом. И вешалка. Но больше мне и не надо. Я – захожу туда, начинаю раздеваться, краем глаза заметив, что тот козел говорит по телефону.
И мне надо. Набираю номер.
- Ле*****, салам Ваха, дорогой, это я
- Салам – голос испуганный
- К тебе родственники приехали – не спрашиваю, а утверждаю я
…
- Сделаем так. Моя машина – стоит во дворах, через дорогу. Белый джип Паджеро, понял меня? Подтверди…
С агентом надо сохранять контакт, постоянно держать его. Я представляю, как ему сейчас страшно…
- Понял.
- Подтверди машину
- Белый Паджерик.
- Точно. На мне – синий спортивный костюм, меня заметишь. Сейчас я выхожу и встану на углу, там, где посудой торгуют. Ты – отсчитываешь двести и идешь следом. Как только заметишь меня – сделай дозвон. Понял?
- Понял. На созвоне.
- Точно. Я иду к машине, завожу ее. Ты – за мной. Не дергайся, просто смотри машину. Сзади дверь будет открыта. Идешь рядом с машиной – открываешь дверь, падаешь в тачку, и мы уходим. Они не ожидают, что у тебя появятся колеса. Понял?
- Да – голос напряженный, но в то же время заметно и облегчение. Куратор здесь, он не бросил и знает, что делать.
- Ты знаешь, почему за тобой следят?
- Знаю. Флешка в часах
- Понял тебя.
- Вытащишь меня, станешь родным всему нашему роду.
- Ле, Ваха, не надо мне это говорить. Просто делай, как я сказал. Удачи…
Обрываю связь. Костюм оставляю на себе, он заметнее – сейчас это важно. Тольку куртку, пожалуй, наверх накину. Выхожу.
- Сколько?
- За полторы отдам. Вах, жених какой…
Да уж…
Чуреков – уже двое, и что самое плохое – они не скрываются… стоят почти открыто, пялятся. Совсем оборзели. Может, это менты? Кувыркнуть что ли их? Зарубиться, это здесь легко – толкнул и все. Поднять скандал – тут же толпа сбежится со всех сторон.
Нет, так не пойдет. Надо работать.
Иду медленно – и тут замечаю, случайно, что их уже не двое, а трое. Один – появился с той стороны, с которой пришел я – то есть, перекрыл ряд с двух сторон.
За мной? Да быть не может, я сколько крутился. Тем более что Ваха сказал – он знает, кто это и знает, почему. Работать здесь они не посмеют – это базар, только рыпнутся, их тут на куски порвут. Тем более что Ваха свой а они – нет. На улице работать тоже не посмеют – начнут во дворах.
Падлы…
Знал бы – не так бы машину поставил – поставил бы на улице. Даже рискуя тем, что на незнакомую машину вызовут взрывотехников. Но – играть приходится теми картами, какие есть.
Отдергиваю вниз молнию на пидорке, теперь рывок – и пистолет сам выскочит в руку. Достаю телефон. Телефон у меня хороший, по местным меркам супер просто – Йота последней модели, у него две камеры – спереди и сзади. Спереди – это для селфи и чатов. Но можно, типа говоря по телефону – на самом деле смотреть на экран и понимать, что происходит у тебя за спиной.
Пойдут за мной или не пойдут?
Не пошли. Значит, идут за Вахой, но то, с кем у него контакт – не знают и меня – не опознали. Уже лучше.
Выхожу. Сразу за цивилизованным рынком начинается рынок нецивилизованный, ранние овощи и фрукты – лежат на постеленных прямо на земле картонках, тут же плакатики, на которых написано, откуда, из каких сел товар. На противоположной стороне улицы – стоит ментовский луноход – около него мент ртом ворон ловит. Значит, скорее всего, не менты и не ФСБ. Если бы они – этих клоунов бы убрали отсюда…
Б… а если прямо здесь перестрелка начнется? Это же звиздец!
Может, они как раз и стоят тут, чтобы Ваху принять? Да нет, быть не может. Это не переодетые, зуб даю. Обычные патрульные. Двести пятьдесят тысяч – и ты получаешь ментовскую форму и с ней право решать вопросы и обирать торговцев. Менты – это тоже своего рода спина, как и род, как и туххум******. Без спины тут нельзя, сожрут. Потому и стоит эта должность – двести пятьдесят штук, большие деньги для местных…
Прозвон – срывает меня с места. Ваха выходит…
Иду не торопясь, но и не медля, перехожу дорогу. Назад не смотрю – не дай Аллах, эти поймут. Прохожу мимо лунохода, убеждаясь, что это – нет, это не волкодавы. Из машины – заглушая рацию орет мусульманских рэп.
Мое имя Нариман, моя религия ислам…
Ослы конченые. Вот как сдюжить с преступностью и с бандитизмом с такими ослами – один стоит, ворон ртом ловит, на баб пялится, второй спит, может и пьяный, рацию не слышно. Вот как…
Моя машина стоит во дворах. Это – Мицубиши Паджеро, с мощным движком три и пять, но подержанный, я его всего за пятьсот купил. По местным меркам – машина что-то между дорогой и средней – богатые покупают новье, а у бедных нет денег и на такое. У нее дистанционный запуск от ключа и дистанционная разблокировка дверей – причем без сигнала, я попросил убрать это дебильное пиликанье, и снимается с охраны и встает на нее она бесшумно, без пиликанья и мигания фарами. Это немаловажно. Есть в ней и другие сюрпризы…
Ласточка моя белокрылая – стоит на месте и ждет меня, движок работает. Я ее купил по знакомству, она пришла из Саудовской Аравии, здесь такие машины не редкость, их можно отличить по белому цвету, полосам – принтам на боках, обязательному запасному колесу сзади, большому багажнику на крыше и лестнице туда – саудовские шейхи когда ездят по пустыне, им надо место, чтобы сложить канистры с водой, топливом, палатку и дрова для костра – все это наверх идет, на багажник. Несмотря на относительную новизну – машина одиннадцатого года выпуска – обошлась мне она совсем недорого. Значит, перегнали ее на пароме, через Каспий а растаможили по какой-то левой схеме. Но это нормально – раз все так живут, значит и я так жить буду.
С этой машиной – я съездил в Волгоград и там на оборонном заводе – мне взяли движок в титан со всех сторон, поставили вставки из титана в двери, в крышу и в спинки сидений – чтобы если вслед стрелять будут, титан остановит. Дал я за это дорого – но сделали качественно, и главное - в приемистости, в проходимости машина ничуть не потеряла…
Рука на плече…
Печать на крыле…
В казарме проблем – банный день!
Промокла тетрадь.
Я знаю – зачем
Иду по земле…
Мне будет легко
Улетать…
Привычно настраиваю себя на работу… легко не будет, но легких путей мы и не ищем…
Левой рукой – дверь, правой – передачу, я уже в машине. Поправляю зеркало заднего вида, чтобы видеть, что происходит сзади. Вижу Ваху – он идет быстро, но не бежит. Эти – за ним, расстояние метров двадцать, уже не скрываются…
Кто они такие? Один еще может сойти за местного – но второй точно нет, несмотря на ваххабитскую бородку. И не похожи они на топтунов… вот хоть убей – не похожи. Особенно тот, первый. Ему за сорок, а здесь на Кавказе – культ старших никуда не делся. Если он имеет какое-то отношение к бандформированиям…
Стоп. Что за идиотизм – какие бандформирования? Там нет никого практически, кто был бы за сорок, очень немного тех, кому за тридцать – средний срок жизни боевика два – два с половиной года, средний срок пребывания в чине амира любого уровня – несколько месяцев. Ну какие это боевики…
Тогда кто это.
Перед самой машиной – Ваха вдруг срывается на бег. Я едва успеваю разблокировать двери - их надо разблокировать в самый последний момент, ибо нехрен. Эти – тоже бегут, я трогаю машину… пока медленно… Ваха каким-то чудом открывает дверь, падает… и тут я даю газ. Боевики - не успевают самую малость…
- Перебирайся вперед!
Бросаю взгляд в зеркало… ни у одного не видно оружия, один что-то говорит то ли по рации, то ли по сотовому. Менты? Да и на ментов не похоже – у мента к этому времени подошла бы выслуга. Тогда кто они и какого хрена происходит?
- Кто это?
- С лагеря!
- Какого лагеря?
Мы поворачиваем… внутридворовая дорога через проезд ведет на улицу – и я неправдоподобно четко вижу в притемненном лобовом стекле (максимум пятнадцать процентов, все по закону) человека в куртке с капюшоном и сумке на плече – он стоит в стрелковой стойке и целится в машину из штурмовой винтовки.
В меня. По водителю. Я даже вижу, как он держит винтовку – полным хватом за цевье, как учит Крис Коста*******.
Пригнуться не успеваю – первые пули попадают в лобовое стекло, но я почему то не чувствую боли, сознание мое не меркнет. Очередь – проходится по всему стеклу – а дальше, мощный, трех с половиной литровый двигатель проносит нас мимо стрелка – и мы каким то чудом оказываемся на улице. И каким то чудом проскакиваем ее, только немного ударив кого-то. А менты сзади – даже не пошевелились… хотя тут все ездят как безумные…
Лобовое стекло побито. Ветер и пыль – рвутся в дыры, в салон машины, бьют по глазам – но мы живы, мы каким-то чудом целы.
- Ваха? Цел?!
Я поворачиваюсь, и вижу, как Ваха, белый как мел – медленно клонится вперед…

В Дагестане пулевое ранение – обычное дело, и способы вылечить его – существуют самые разные…
Врач скорой, которого я знал – жил тут совсем недалеко, в обычной квартире обычной пятиэтажки. Район был тоже самый обычный для Махачкалы – грязища, в хлам убитые шестерки и новые Приоры с Вестами, шаркающие днищем по разбитым махачкалинским дорогам. Какая-то база, обнесенная забором, у подъезда – на корточках, как уголовники сидят местные «мэны», уткнулись в свои мобилы и что-то смотрят. На заборе надпись баллончиком – «Сестра, покройся ради Аллаха» - значит, и ваххабнутые тут есть. Покройся – это про ношение хиджаба, тема закрывать или нет свою жену, сестру, невесту – одна из самых популярных в местных соцсетях, срачу на эту тему уже несколько лет. Привычный для любого постсоветского человека облик пятиэтажки едва узнаваем из-за различных пристроев к ней, один вон – шестым этажом пристроил что-то вроде мансарды и крышу пробил, другой на первом этаже пристроил гараж и еще одну комнату. Короче, проблема нехватки жилплощади – успешно решается собственными силами…
Отморозки – на машину мою посмотрели с любопытством, машина все-таки чужая, и лобовое прострелено – но подходить и начинать знакомиться (брат, какая у тя селуха?) не стали. И правильно сделали – я ни хрена не расположен к общению.

* Местная выпечка
** Ушел в горы, примкнул к бандформированиям
*** местное расхожее выражение, в оригинале означает «сорваться в пропасть», но теперь употребляется как общее обозначение больших неприятностей
**** Такие действительно существуют
***** Распространенное в Дагестане обращение к взрослому мужчине,
ставится первым в предложении
****** Спина – поддержка, крыша. Туххум – группа родов
******* Крис Коста – профессиональный стрелок, гансмиттер, занимается тюнингом оружия и снимает обучающие фильмы. В мире стрелков занимает примерно такое же место, как Майкл Джексон в музыке