Апрель, 2014

Doug Johnstone

Марта Флюк начинает стажироваться в эдинбургской газете «The Standard», где до недавних пор работал ее отец Иэн. Марта отца почти не знала и теперь уже не узнает поближе: за несколько недель до начала событий романа Иэн покончил с собой, спрыгнув с моста. В начальной сцене романа Марта навещает могилу отца, а потом спешит в редакцию газеты. Там ей выпадает занять место автора некрологов, писать о стариках и старушках, а желательно просить родственников, чтобы они сами написали о своем покойнике.

Марта едва успевает познакомиться с коллективом (в газете работает Билли, герой одной из предыдущих книг автора «Hit and Run»), как отвечает на звонок телефона, где на том конце трубки мужчина зачитывает собственный некролог. В трубке раздается выстрел, и Марта в ужасе сообщает коллегам, что произошло. Случай оказывается еще более загадочным, когда выясняется, что звонивший самоубийца – сам газетный автор, писатель некрологов. Марта с коллегами спешит домой к застрелившемуся и даже успевает его спасти, вызвав скорую, но ненадолго. Все признают, что застрелившийся Гордон страдал депрессией и причина его ухода из жизни понятна. И только Марту мучают вопросы по поводу смерти журналиста: откуда у Гордона пистолет? И что за шум был слышен в трубке после выстрела?

Даг Джонстон с каждой книгой взрослеет как писатель. Он меткий наблюдатель, хороший стилист, у него есть слух на диалоги. Первая глава романа – витрина всего произведения, и по ней видно, на что способен Джонстон как стилист:

«She read the inscriptions as she went past, and worked out the age that each person had been when they died. Eighty-seven, sixty-two, thirty-nine. Dead person bingo. The old-timers, fine. Twenties and thrities, ah well. One teenager, that made her think. She was older than a corpse.»

Вообще первая половина романа – крепкий производственный роман о жизни молодых журналистов в выживающем мире бумажной прессы. Таинственный звонок и самоубийство газетного журналиста в контексте первой половины романа смотрятся как побочные эффекты профессии, а вовсе не как элемент бытового триллера. Джонстон находится в своей среде, когда пишет о молодежи. Его героям за 20, они вступают во взрослую жизнь, но еще не растеряли молодецкого задора и куража. Алкоголь и наркотики сопровождают героев книги почти в каждой главе.

Джонстону интересна тема отцов и детей, то есть даже родителей и детей. Марта узнает о прошлом отца через его музыку, записанную на кассеты (она даже ходит по улице с древним «уокменом»), но и с матерью у нее сложные отношения. Вместе с братом Марта старается называть мать по имени, чем сильно родительницу раздражает («You called me Mum by accident, isn’t that sweet.»).

Но если темы Джонстона повзрослели, то уровень сюжетостроения остался на прежнем, не самом высоком, уровне. Автор методически обустраивает романный мир, делая его максимально приближенным к настоящему, а потом вдруг закачивает туда галлоны палповой атмосферы. Сюжет накреняется в сторону максимально далекую от достоверности, герои начинают хаотично бегать, логика улетучивается. От этих же проблем страдали и два предыдущих романа автора. Абсурдный сюжет в них подчинял себе полностью вполне реалистичных персонажей.

Дабы не заполонять рецензию спойлерами, скажу только, что финальная треть здесь словно фрагмент не самого хорошего палпового рассказа. Когда одному персонажу-злодею говорят, что самоубийцу спасли, злодей отвечает:

«Fuck, that’s annoying.»

Вот уж в палпе злодей вполне мог так ответить (за исключением слова «fuck»), но не в реальной жизни.

«The Dead Beat», пожалуй, свидетельствует о том, что автору стоит либо хорошенько в следующий раз поработать над сюжетом, или вообще оставить триллеры и писать «серьезную» прозу. Это у него получается куда лучше.

Продолжаю наверстывать давно слышанное:

29 сентября, концерт Александра Князева, "Искусство фуги" Баха на органе. Великолепное исполнение, замечательный подбор тембров и стилей исполнения. Не удивительно, что для исполнения последнего сочинения Баха выбрана некая жизненная сюжетность, но удивительно, как музыканты справляются с ее окончанием. Последний, 18-й контрапункт (в моем издании -- 14-й), как известно, обрывается на введении в нижнем голосе темы B-A-C-H. Князев выбрал для этой фуги торжественный -- я бы даже сказала, ликующий -- способ исполнения, постоянное стремление выше и выше, которое внезапно прерывается. Все.

В дополнение к этому: ссылка на "Искусство фуги" в разных исполнениях -- на .
А также отрывок из перевода книги Дугласа Хофштадтера "Гедель, Эшер, Бах"
"Черепаха: Странно, но факт. В действительности Бах очень тонко ввел эту мелодию в один из своих самых сложных музыкальных произведений -- в финальный "Контрапункт" своего "Искусства фуги". Это была последняя из когда-либо написанных Бахом фуг. Когда я услышала ее в первый раз, мне трудно было представить, чем она кончается. Фуга оборвалась неожиданно, так сказать, без всякого предупреждения. А затем. . . затем наступила мертвая тишина. Я сразу поняла, что в этот момент Бах умер. Стало невыносимо грустно, и я едва не разлетелась вдребезги. Как бы то ни было, B-A-C-H - последняя тема той фуги. Она запрятана внутри той пьесы. Бах не обозначал ее в явном виде, но если вы захотите разузнать о ней подробнее, то найдете ее без особого труда. Существует столько хитроумных способов спрятать что-нибудь в музыке..."   Взято здесь: 
На этом же сайте есть отсканированные английские страницы этой книги в jpg, так что можно наслаждаться ею в оригинале 🙂

2 октября -- Борис Березовский, Московский Дом музыки. Добавить нечего. Березовский был, есть и будет совершенно особенный пианист. Бетховен, Шопен, Равель (в том числе две пьесы из "Гробницы Куперена"). Весь концерт, спасибо неизвестным благодетелям (или, возможно, фанатам) лежит

У Петрушевской есть замечательная книга: «Номер Один, или В садах других возможностей». Сюжет её в двух словах можно свести к следующему: программисты создали игру, позволившую Дьяволу проникнуть в наш мир. Своего рода Апокалипсис наших дней. Души мёртвых вселяются в тела живых, чтобы мстить и убивать.
Похожая мысль есть в романе Кутзее «Элизабет Костелло», только у него Дьявол проникает в наш мир не через интернет, а через книги и проводником ему служит писатель. Героиня романа, писатель Элизабет Костелло, сознательно не пишет о зле, о насилии, о человеческой низости и подлости, о людях-скотах. Она думает так: «Работа писателя похожа на бутылку, в которой заточён джинн. Когда писатель открывает бутылку, джинн вырывается на свободу, в мир, и адски трудно загнать его обратно. Лучше, если джинн останется в бутылке. Мудрость состоит в том, что джинн, запертый в бутылке, молчит. А значит, мир выиграет, если джинн останется в заточении. Джинн или дьявол. И если люди все меньше и меньше представляют себе, что значит верить в Бога, то относительно дьявола сомнений нет. Дьявол всюду, внутри всего сущего и постоянно выискивает пути выбраться на свет.» (далее…)

На этой неделе мало тех, которые не показывала

Дядю Степу в начале прошлой недели прочитала еще и Хани:(

(далее…)

Аннотация:

Книга раскрывает секреты алхимии, используя подсказки, оставленные знаменитым алхимиком и каббалистом XVII века Франциском Меркурием Ван Гельмонтом в трактате «157 Алхимических Канонов». В отличие от большинства работ, посвященных алхимии, автор, на основе оригинальной методики интерпретации, делится способом овладения смыслами герметических текстов вне зависимости от степени сложности построения их символических лабиринтов. Выделив композиционную схему алхимического трактата, автор выстроил логическую последовательность, придерживаясь которой, читатель сможет развить в себе алхимическое воображение и оправиться в самостоятельное путешествие по необъятному морю алхимических превращений. Книга адресована всем интересующимся вопросами эзотериологии и истории западноевропейской культуры. - 260 с.

(далее…)

Леночка , смотри какую мы вьетнамку в панамке (они у нас в таких масках на полях работают) нарисовали по твоей . Спасибо тебе! Если будешь еще рисовать - имей нас в виду, записываемся в фан-клуб! 🙂

А вообще я уже давно говорю всем - такой сегмент рынка пропадает, самодельные книжки для распечатки для начинающих читать! Мы уже это с Леной обсуждали, которая мастер на такие вещи. Я готова покупать ссылки на распечатки и распечатывать, если будут интересные тексты, картиночки, задания. Потому что сейчас книг надо много, из Москвы не навозишься, да и нет такого разнообразия книг для начинающих, как в английском языке.

И Вадиму Мещерякову из ИДМ тоже как-то писала, но пока ничего подобного еще не встречала. Я тоже иногда делаю самодельные книжечки, но иногда хочется просто распечатать, а не сидеть с красками.

Пока писала, вспомнила, как мы делали детские . Классные результаты получались!

В автобиографическом романе А.П. Арцыбушев рассказывает о том, с чем пришлось столкнуться ему и его семье, повествование доходит до 1956 г. Воспоминания узника ГУЛАГа – не только свидетельство страданий, в первую очередь, это свидетельство мужества и умения выживать. Книга была написана автором на одном дыхании и… легла в стол почти на полтора десятилетия.

Презентация книги Алексея Арцыбушева «Милосердия двери» состоится 5 мая в 18:00 в Москве в магазине «Библио-глобус» (-1 уровень, зал презентаций). Автор сам представит книгу.

Предлагаем вниманию читателей отрывок из книги.

Здесь природа себя не пощадила: она хотела блеснуть мастерскою рукою, показать, что искусство есть слабый ея подражатель… Тут везде зрение услаждается, сердце ощущает удовольствие и душа, исполненная восторга, парит… Одним словом, слаба кисть, недостаточно перо, чтобы изобразить хоть мало оные красы. Павел Сумароков

Вот что еще удалось узнать. Иван Семенов - знаменитый ялтинский фотограф рубежа XIX-XX вв., действительный член Ялтинского отделения Крымско-Кавказского горного клуба. Неоднократно фотографировал царскую семью во время ее пребывания в Крыму. Его фотографиями с видами Крыма украшались богатые дворянские особняки, в частности ими был украшен Ливадийский дворец в Ялте. Альбом «Воспоминание о Крыме», по видимому, только составлен Семеновым. Отпечатан же в Стокгольме, в издательстве «Гранберг», которое вплоть до 1917 года в огромных количествах печатало открытки и альбомы с видами российских городов по заказам российских же фотографов.
(далее…)